Её воображение рисовало различные, диковинные картины причин произошедшего. Но ни одна из них не выдерживала критики. Первой мыслью было отправиться за помощью к Годфри, но они не очень-то ладили после его последние закупки лекарств. Между воином и её мужем не возникало симпатии. И, это имело естественное объяснение. Годфри с Сильвестром являлись диаметрально противоположными личностями, поэтому неприязнь между ними была неизбежна. Подумав еще некоторое время, стоя на крыльце и глядя на шуршащую моросью темноту, Дуня в порыве чувств решила идти к городскому голове.
Кот с Михаилом сидели в здание конюшни и попивали спокойно чай рассказывая друг другу необычайные истории и не подозревали, какая рядом с ними зарождается буря. Разлив по чашкам последнюю заварку чудесного Иван-чая, Кот понял, что пора идти ко сну. Дикая усталость, которая, на протяжении вечера не ощущалась из-за прилива эмоций, вызванных минувшими событиями и необычайным рассказом Михаила, сейчас навалилась на него со всей отчётливостью. А сильнейший приступ зевоты подтолкнул к немедленной реализации желаемого. По-дружески с похлопываниями и приобниманиями Кот распрощался с Михаилом. И не чувствуя ничего, кроме желания выспаться, мирно заснул в своей спальне на кровати ещё недавно занятой Дорой.
Евдокия тем временем «Закусив удила» стремилась к выполнению намеченного. Надо сказать, что в городе она имела определённую репутацию и если её видели на пороге кабинета, то человек, обязанный ей визитом, с ходу, ещё до начала разговора, готовился к обороне. Если она появлялась в торговом квартале, то продавцы, видя её, сразу в уме прикидывали скидку, на которую могут пойти. В общем и целом, о ней сложилось мнение, как о женщине, способной добиваться своего, человеке с чувством собственной правоты и достоинства, друге, который никогда не забывает сделанного добра. А то обстоятельство, что дружба с ней означала безоговорочное влияние на её мужа, который, в свою очередь хоть и был только помощником аптекаря, но в лекарствах разбирался превосходно, открывало для неё многие двери и делало её дружбу желанной для разных заинтересованных лиц. К Сильвестру часто обращались, минуя доктора или самого аптекаря, когда с теми не удавалось договориться, но у него был не самый лучший характер, поэтому Дуня была весьма ценным экспонатом новгородского социума.
В событиях того вечера мелкий, моросящий в темноте дождь был для Евдокии самым крупным препятствием. Спустя пол часа, она раздражённая, в мокром плаще и обуви по её меркам перепачканная, Дуня была та ещё чистюля, колотила дверным молотком в ворота Александра Афанасьевича Самойлова – городского головы, примерного семьянина и добряка, по-своему благоволившего к семье Евдокии и Сильвестра.
Сложно описать, какой переполох вызвало появление заплаканной Дуни на пороге этого человека. От волнения она говорила сбивчиво, постоянно сглатывая и запинаясь. Под действием тяжёлого дыхания поднималась и опускалась грудь. Мужская часть аудитории постоянно отвлекалась. Поэтому ей приходилось время от времени повторяться, сонный Александр Афанасьевич то и дело терял нить повествования. Но труды её были вознаграждены, ей удалось снарядить экспедицию к дому Луки Константиновича, попросту называемого Котом, состоящую из неё самой, главы города и двух здоровенных приставов, постоянно обитающих в семье Самойловых и следящих за порядком вокруг него.