– Здравствуйте! Вы меня вызывали?
Осторожно постучавшись, спросила Аня.
– Да, заходите.
Произнес гиппопотам в кресле. Аня вошла и села напротив. Гиппопотам протянул к ней лапу.
– Анна Холл, Вы у нас совсем недавно. Мы еще не успели познакомиться. Меня зовут Матильда Гутберг.
– Очень приятно!
С неким подозрением пожала руку Аня.
– Я, глава профсоюза работников нашей фирмы.
Сказала Матильда. Между ними воцарилось молчание. Она так и не отпустила руку Ани. Она также как-то странно рассматривала ее. Аня молчала и делала вид, что все нормально.
– Я, глава профсоюза работников нашей фирмы.
Повторила она после некоторого времени. От Ани все еще не последовало никакой реакции, кроме короткого кивка головой.
– Я позвала Вас, чтобы спросить, как Вам работа. Может, Вы хотите на что-то пожаловаться?
– Нет. Я ведь тут совсем недавно. Пока мне не на что жаловаться.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
– Но если что-нибудь будет, Вы мне скажете?
– Обязательно.
Они снова замолчали. Они просто смотрели друг другу в глаза. Все еще пожимая руки через стол, стоя. Она явно ожидала от Ани нечто, но Аня упорно не хотела "играть" в ее игру.
– Мне можно идти? Или Вы хотите мне еще что-то сказать?
– Нет. Сказать я Вам больше ничего не хочу.
– Тогда я пойду.
Аня попыталась развернуться и направиться к двери, но Матильда сжала руку бедной Ани еще сильней.
– Зачем Вы его защищаете?
– Кого?
Удивленно спросила Аня.
– Не прикидывайтесь! С самого первого дня он кричит на Вас, а сегодня еще и ударил! Вы хорошо спрятали следы, но они совсем свежие и опухшие. Скажите, он Вас домогался? А Вы, Вы дали ему отпор и за это поплатились?
– Меня ударил не он.
Попыталась объяснить Аня, но Матильда даже слушать не хотела.
– Перестаньте! Все так говорят! Но тут Вам не нужно прятаться. Этого инцидента будет достаточно, чтобы потопить его.
– С чего Вы взяли, что это был он?
– Наш повар Штефан мне все рассказал. Сегодня утром он зашел на кухню и в очень неопрятном виде попросил ледяной компресс. Он даже объяснил ему, что для лица. Он… он даже не скрывал… он совершенно потерял стыд…
Матильда сжала ее руку от злости так сильно, что Аня поняла, "пора выбираться", иначе руку придется ампутировать. Матильда злилась на самом деле не на то, что Дориан ударил Аню, а на то, что между ними могли быть "отношения". Такие как Колдман могли быть лишь фантазией, для таких как она. И он был ее фантазией. Ох, она была просто одержана им. Он был ее кумиром, ее богом. Но он совершенно не обращал на нее внимания, и ее любовь перешла в ненависть. Она была одной из заговорщиков. Именно она была в ответе за слухи. Аня поняла это, но чуть позже. Сейчас ей нужно было "выбраться" из тисков Матильды так, чтобы прикрыть и себя, и начальника.
– Госпожа Гутберг, даже если меня ударил мистер Колдман, чего я не говорю, но даже если… это было заслуженно.
– Вздор!
Разозлилась Матильда.
– На третий день он захотел большего и изнасиловал Вас, признайтесь, наконец!
Фантазии Матильды уже приняли форму маразма.
– Нет! Все было не так. Просто он узнал, что я соврала ему во время собеседования.
– И о чем же Вы могли соврать, чтобы он имел право бить Вас?
– Это мой секрет. Поймите, я не могу…
– Сейчас же говорите, или я сломаю Вам руку!
Матильда не шутила. Она уже была в бешенстве и сжала руку Ани так сильно, что еще чуть-чуть, и она бы действительно могла повредиться. Это был тот самый момент, который нужен был Ане.
– Хорошо!
Закричала она. Потом резко дернула руку так, чтобы Матильда приблизилась к ней как можно ближе, нагнувшись через стол и… поцеловала ее. В губы. В засос. Матильда даже не сопротивлялась. Она была слишком поражена, чтобы оказывать сопротивление. Даже руку Ани она отпустила.
– Что… что это было…?
Прибывая в состоянии совершенной дезориентации, спросила она.
– М… мой секрет…
Замявшись, ответила Аня. Медленно, но верно, до Матильды стало доходить послание Ани.
– То есть Вы…
– Да.
Прервала ее Аня, как будто ей не хотелось, чтобы Матильда произносила это слово. Но Матильда все никак не успокаивалась. Она начала делать странные движения руками.
– То есть… Вы, как бы…
– Да.
Вновь отрезала Аня.
– Вы лесбиянка?
Не выдержав, прямо спросила Матильда.