– Тише! Прошу! Это мой секрет!
Взмолилась Аня. На лице Матильды выросла огромная улыбка, которая, казалось заходила ей даже за уши.
– То есть он нанял Вас в надежде, что он впредь каждый день с Вами.... а Вы оказались…
Тут она залилась звонким смехом. Это был смех злорадства. Успокоившись, Матильда продолжила.
– Теперь мне понятно. Вы правы, пощечину Вы получили заслуженно. Но поверьте, в нашей фирме, Вам нечего бояться. Мы люди понимающие, и ни в коем случае не осудим. Я также поняла, почему Вы хотели это скрыть. Вы боялись, что он уволит Вас, если об этом узнает еще кто-то. Но не волнуйтесь. Я со своей стороны сделаю все, чтобы этого не случилось.
– То есть, Вы сделаете так, чтобы об этом никто не узнал?
– Нет. Я сделаю так, чтобы Вас из-за этого не уволили.
Между ними вновь наступила тишина.
– А это не может остаться между нами? Понимаете, это мой секрет.
В последний раз взмолилась Аня.
– Хорошо. Я буду об этом молчать. Но отвечать за слухи я не могу. Они вне моей власти.
Соврала она. Аня сразу раскусила ее ложь и все поняла.
– Ой! Спасибо огромное, госпожа Гутберг!
– Матильда. Зови меня просто Матильда. Можешь идти.
Аня спешно покинула ее кабинет. Без промедлений она направилась к Дориану. К нему в кабинет она ворвалась без стука.
– Господин Колдман, нужно срочно поговорить.
Сказала Аня, закрывая дверь.
– Аня? Какого черта Вы врываетесь ко мне? Я работаю.
– Отложите все к черту. У нас с Вами ЧП. Прошел слух, что Вы меня сегодня утром ударили. Народный ум к этому, из-за Вашего неопрятного вида, еще и попытку изнасилования приплел.
У Дориана невольно открылся рот. Аня продолжила.
– Меня вызывала к себе глава профсоюза. Она хотела получить от меня признание, чтобы "уничтожить" Вас.
– Но Вы ведь сказали ей правду?
– За кого Вы меня принимаете, Дориан. Конечно, нет! Я, конечно же, попыталась уладить ситуацию, как могла.
– И что Вы ей сказали?
С замиранием сердца спросил он.
– Времени думать не было. Пришлось действовать спонтанно. Я сказала, что Вы ударили меня, так как узнали, что я – лесбиянка.
– ЧТО?!?
Внезапно вскочил Дориан.
– Вы понимаете, что натворили! Теперь я буду выглядеть в их глазах последним неудачником!
– Ага! Насильником выглядеть куда лучше! И пять лет строгого режима, только украшают мужчину!
Дориан сел.
– Пять лет?
– Вам бы дали не меньше, так как Вы еще и своим положением, как начальник, злоупотребили. Это утяжеляющий фактор.
– Но, я ведь ничего не сделал…
– А уж я – тем более. За нас всё решило общественное мнение.
Дориан глубоко задумался.
– Но Вы не лесбиянка?
– Дориан!
Прикрикнула Аня. Этот вопрос был не только не корректен, но и не особо касался его.
– Да, извините… и что нам теперь делать? Может Ваш разговор с главой останется тайной?
– Это вряд ли. Мне кажется, она ответственна за пропаганду против Вас.
– То есть, хотите сказать, что к концу сегодняшнего дня, все работники об этом узнают?
– Что Вы! Это произойдет куда раньше!
– И какие у Вас предложения?
Аня тяжело вздохнула. Она устала, не смотря на то, что день только начался.
– Тут есть несколько вариантов. Вас будут считать неудачником. Но если Вы правильно разыграете эту "карту", люди могут начать испытывать к Вам сострадание. Это будет играть Вам на руку. Также, если хотите ослабить позиции заговорщиков, Вам придется переспать с главой профсоюза.
– Что? Что Вы там сказали про главу профсоюза?
Дориан не мог поверить своим ушам.
– Матильда Гутберг. Толстая такая. Вам нужно будет с ней переспать. Тогда она станет вашим самым верным работником. А пока, она против Вас.
– Вы понимаете, что Вы мне сейчас говорите?
Все еще не мог поверить Дориан.
– А Вы понимаете, что альтернативы особенно нет? Если Вы видите другой путь, действуйте. Это лишь мое мнение.
– Хорошо. Ладно. Допустим. А Вы что будете делать?
– Я? Я буду объяснять любопытным работникам, "как это – быть лесбиянкой и чем мы там таким занимаемся" и отбиваться от работниц, желающих узнать, "каково это с женщиной". Хотите поменяться местами?
– Нет.
Отрезал Дориан. Вначале он совсем не подумал о том, что Аня тоже поставила себя под удар. Все ради того, чтобы прикрыть его. И это все уже на третий день!
– Хотя постойте, Аня, почему Вы решили, что это вызовет такую бурную реакцию по отношению к Вам?
– Все просто, Дориан. Я уже сталкивалась с таким.
– В смысле? К Вам уже… Вас уже… Вам приходилось уже…
Дориан не знал, как подойти к этому вопросу корректнее.
– Нет, все проще, Дориан. Когда я проходила практику в адвокатской конторе, там был один работник. С ним никто из мужчин старался не общаться, так как он был гей. Ну, бывает, сами понимаете. Когда я спросила у других, почему они с ним не общаются, ведь не традиционная половая ориентация – не проказа, они сказали, что я этого не пойму, ведь я женщина и мне «ничто не угрожает». Понимаете?