— Что?
— Знаешь, убить двух зайцев одним выстрелом.
Какого хрена? Неужели Гуч действительно верил, что я сделаю что-то подобное? И Пантеру могут отстранить? Не собираясь давать ему возможность вылететь или получить нагоняй, я подался вперед, схватил Пантеру за выпуклый бицепс и встряхнул его.
— Пантера, давай. Он этого не стоит.
Проницательный взгляд Пантеры нашел мой, и когда лед растаял, а жар вернулся, он опустил руки и сделал шаг назад.
Я повернулся к Юте.
— Как насчет того, чтобы убраться отсюда нах*й и просмотреть план сегодняшнего полета? Докажи, что есть реальная причина, по которой ты здесь, а не для того, чтобы трепать языком и вести себя как гребаный мудак.
Юта оттолкнулся от стены и выпрямил спину, выпятив грудь, как будто его только что не одолели и не показали, каким ничтожеством он был перед своими товарищами-стажерами. Затем он протиснулся мимо нас и ушел.
Когда все остальные последовали за ним, Пантера обратил свое внимание на меня.
— Что?
— Не начинай ничего, ладно? — Пантера выгнул бровь, и я усмехнулся.
— Я вижу, ты действительно хотел на создавать проблем.
— Ты слышал, что он сказал о тебе?
— Да.
Пантера сделал шаг вперед, пока мы не оказались лицом к лицу. Хотя гнев покинул его, огонь все еще мерцал прямо под поверхностью.
— И тебя это устраивает?
— Мне насрать, что Юта думает обо мне.
— Правда?
Я кивнул.
— Правда.
— Ну, а мне, бл*ть, не насрать.
— Хм, я знаю. — Я склонил голову набок и заметил румянец, который все еще оставался на его щеках. Когда я опустил глаза к его рту, Пантера облизнул губы. — Это было чертовски горячо.
— Что именно?
— То, как ты стал таким защищающим. Юте повезло, что я хочу посмотреть, как ты сегодня надерешь ему задницу в небе, иначе я бы, возможно, удовлетворился тем, что посмотрел, как ты надерешь его здесь.
Пантера засунул руки в карманы и нахмурился.
— Мне не нравится, когда люди так говорят о тебе. Говорят о нас.
Что-то в тоне голоса Пантеры заставило дрожь возбуждения пробежать по мне. Это был кайф — знать, что этот умный, уверенный в себе задира думал, что за меня стоит бороться. Но в то же время я не собирался позволять ему упускать свой шанс стать номером один в «Элите» из-за какого-то придурка вроде Юты.
Мы заслужили свои места на вершине этой чертовой таблицы лидеров, и не было бы никаких сомнений по этому поводу, когда все было сказано и сделано.
— Я знаю, — сказал я. — Но ты не можешь позволить ему добраться до тебя. До нас. Это то, чего он хочет. Он хочет вывести тебя из себя. Это единственный способ, в котором у него есть шанс подняться с гребаного дна.
Пантера сделал глубокий вдох и выдохнул.
— Ты прав. Я знаю, что ты прав. Не знаю, почему я позволил ему так до меня добраться.
Желая ослабить напряжение настолько, насколько я мог, я положил руки на грудь Пантеры и ухмыльнулся.
— Потому что ты влюблен в меня.
Губы Пантеры дрогнули, но, как я и подозревал, это сработало.
— Влюблен? Я что, школьник?
Я оглядел пустую раздевалку, а затем провел рукой ниже его пояса, чтобы быстро почувствовать его растущую эрекцию. Пантера застонал и схватил меня за руку, а я прижался губами к его подбородку и сказал:
— Определенно не девушка...
— Господи, Соло. Ты должен остановиться. Мы должны переодеться и выйти на улицу, прежде чем Леви придет искать нас.
— Ты прав, — сказал я и неохотно отпустил его. — Но просто знай, что все время, пока я буду летать сегодня, я буду думать о повязках на глазах и о том факте, что, по-твоему, я бы выглядел в них чертовски хорошо.
Его пробормотанное проклятие, когда я выходил из раздевалки, заставило меня рассмеяться. Я прекрасно понимал, что порыв, который я испытывал, не имел ничего общего с тем, чтобы надеть форму и сесть в кабину пилота, а был связан с предвкушением того, что я снова останусь наедине с Пантерой.
Когда, черт возьми, это произошло?
Глава 7
Пантера
— Прошу прощения, леди и джентльмены, но вы сегодня не полетите.
Мы едва сели на первое занятие в тот день, когда коммандер Леви сбросил на нас эту бомбу. Вчера были изнурительные четырнадцать часов тестов на физическую и умственную пригодность, и я знал, что был не единственным, кто с нетерпением ждал возможности подняться в воздух.
Хор стонов подтвердил мои мысли, но прежде чем я успел как следует освоиться для дня в классе, коммандер Леви щелкнул пальцами.
— Хорошо, поднимайтесь на ноги. Оставьте свои вещи здесь.
Когда мы все встали, я увидел одинаковое любопытство, написанное на лицах каждого.
Коммандер Леви шел впереди, и все мы поодиночке вышли из комнаты вслед за ним. Позади меня Гудини прошептал:
— Как думаете, что происходит?
— Публичная порка? — предложил Соло. — Может быть, Юта наконец-то получает то, что ему причитается.
Я засмеялся, когда мы протискивались через двери, ведущие на летное поле, отчасти желая, чтобы это было так, но как только я увидел, что нас ждет, я остановился как вкопанный.
— Срань господня.
— Что? — спросил Соло, но когда он остановился рядом со мной, он издал возглас. — Что здесь делают «Небесные ангелы»?
Я смотрел на темно-синие и золотые самолеты F/A-18, припаркованные вдоль взлетно-посадочной полосы, и задавался тем же вопросом. «Небесные ангелы» были настоящими летчиками Военно-морского флота, теми, кого специально отобрали, чтобы представлять флот и демонстрировать, на что мы способны. Быть выбранным было огромной честью, и это было единственное, чего мой отец никогда не делал. Одна из единственных вещей, — подумал я.
Мы последовали за коммандером Леви в ангар, где пилоты стояли неподвижно, заложив руки за спину и одетые в свои синие летные костюмы. Было что-то такое в том, чтобы видеть их, что всегда вызывало у меня трепет. Так было с тех пор, как я был мальчиком и мой отец взял меня на их первое шоу. Безумный пилотаж в сочетании со всей этой скоростью был одной из причин, по которой мне в первую очередь захотелось пилотировать реактивный истребитель.