А потом Крошка Хью сам пошел добровольцем в SOG. И в разведку.
Семьянин с тремя детьми и женой, Дэйв не был любителем выпить. Его самой большой страстью была любительская радиостанция в подвале у него дома.
По прибытии Дэйва командир разведроты решил, что пришло время позволить Джону Янси вывести группу. К тому же я должен был отправиться в штаб SOG в Сайгоне.
Первой задачей Янси в качестве Один-Ноль был учебный выход в окрестностях, всего в дюжине миль от нашей базы, в районе, где не значилось присутствия каких-либо сил противника.
Через два часа после высадки Янси остановил группу на перерыв. Едва они остановились, как среди них разорвались три РПГ. Пока его товарищи по группе бросились в укрытие, Крошка Хью, самая большая мишень, решил остаться на месте, чтобы стрелять по северовьетнамцам — еще один разрыв РПГ, почти у его ног.
Бросившись к нему, Янси увидел, что Хейс потерял ногу и истекает кровью. Гален Массельман не мог ни с кем связаться, потому что они находились в низине. Янси отправил его и остальную часть группы на близлежащий холм и в одиночку защищал Крошку Хью, отбивая повторные атаки. Не в силах остановить обильное кровотечение, Джон оборонял Дэвида Хейса, когда тот умирал.
Позже высадился взвод Хэтчет Форс, вызволил Янси и закрепил тело Крошки Хью в эвакуационной обвязке, сброшенной с зависшего вертолета.
В нашем расположение большинство людей побросали свои дела, услышав звук возвращающейся вертушки, подняли головы и увидели, что он несет тело Хейса, висящее на веревке. "Понадобилась целая вечность, чтобы опустить его тело на землю", — подумал Наездник Кови Ллойд О'Дэниелс, мучимый этим зрелищем. "А у этого парня были жена и трое детей".
"Боже всемогущий", — спросил себя О'Дэниелс, — "стоит ли оно того?"
Это был хороший вопрос. Мое шестимесячное продление подошло к концу. Вместе с Гленном Уэмурой я мог свободно вернуться домой. Продлиться бы еще на шесть месяцев, но это было уже невозможно по административным причинам.
Пока Янси отправился на свой первый выход командиром, я был на церемонии в штабе SOG, в кабинете шефа SOG Кавано. В знак признания за руководство операцией "Эштрей Два" полковник Кавано вручил мне высшую награду SOG — хромированный именной 9-мм пистолет Браунинг в бархатном подарочном футляре.
Позже, в конспиративном доме SOG в Сайгоне, я увиделся с Уэмурой. Мы попрощались и пожали друг другу руки. Я помахал ему на прощанье, радуясь, что он в безопасности и возвращается к своей семье. Затем прибыла машина из штаба SOG, чтобы отвезти меня в Лонгбинь, в штаб армии США во Вьетнаме. Там, взяв в руки свое личное дело, мне удалось продлиться еще на шесть месяцев. Вместо того чтобы вернуться домой, я отправился туда в отпуск.
Но на этот раз вместо вечеринок мы с моим школьным другом Джо Ремарком отправились на каноэ в Бондэри-Уотерс, великолепную глушь на севере Миннесоты. В этой спокойной обстановке я забыл о войне. Но только не ночью.
Как я ни убеждал себя, когда наш костер догорел до углей, я почувствовал растущую тревогу, понимая, что у нас нет Клейморов. В темноте мне мерещились враги, пытающиеся подкрасться. Снова и снова я говорил себе, что это канадская граница, далеко от Вьетнама, но не мог успокоиться.
Тогда я взвел пистолет, сунул его рядом с собой в спальный мешок и, наконец, уснул.
Глава 12
Когда я ехал на грузовике с аэродрома Контум в лагерь, меня охватило нежданное чувство: меланхолия, порожденная своего рода одиночеством. Я не увижу никого из своих старых товарищей — ни Гленна Уэмуру, ни Джорджа Бэкона, ни Бена Томпсона, ни Франклина Миллера, ни десятков других. Проезжая через ворота, я понял, что ни одного из солдат Сил спецназначения, бывших там, когда я приехал в конце 68-го, больше нет в CCC. Погибшие, пропавшие без вести, эвакуированные по болезни, или уехавшие домой, к концу августа 1970 года все они исчезли, замененные другими Зелеными беретами. Я стал стариком.
Зачем я снова продлился? Я не был уверен, за исключением того, что я знал, что все еще принадлежу этому месту, и не мог смириться с тем, что оставлю незавершенным то, что так много других начали, но не смогли довести до конца — все те имена, что мы повторяли в "Эй Блю". Эта мысль подавляла меня еще больше.
Затем, когда я шел в клуб, мое настроение резко изменил один крик: "Эй, Джон!"
Ко мне неторопливо шла долговязая фигура. Неужели? Проклятье!
"Джо!" — воскликнул я, и он ухмыльнулся в ответ, оскалив зубы. Джо Уокер! Как он и обещал, чтоб его, Джо Уокер вернулся.