Что это за жужжащий звук? Фред Морс потряс головой и поднялся на колени. Кровь туманила его зрение. Он протер глаза, пока не смог видеть, затем обмотал голову банданой, чтобы остановить кровотечение. В одном направлении он услышал стрельбу АК — туда идти нельзя. Он рискнул и пошел по тропе в другую сторону. Оставаясь верным своему долгу Один-Ноль, он снял подслушивающее устройство, которое установил ранее, и побрел прочь. Не преодолев и сотни ярдов, слишком слабый, чтобы идти дальше, он нашел поляну, где, как он надеялся, его кто-нибудь увидит. Он рухнул на землю. Аварийная радиостанция Морса была разбита, и во рту было слишком много крови, чтобы говорить. Он почувствовал, как боль уходит, и потерял сознание. "Кажется, вот оно", — подумал он, — "моя удача на исходе". Затем он снова услышал жужжание, посмотрел в небо и увидел кружащий O-2 Кови, и это дало ему последний всплеск адреналина. Он вспомнил о ракетнице, которую ему дал перед самым выходом старый друг, Эллин Ваггл. Морзе собрал достаточно сил, чтобы вытащить пусковое устройство и выстрелить.
В тысяче футов над ним я спросил своего пилота: "Ты видел это?" Он покачал головой. Это могла быть трассирующая пуля, но трассера противника обычно были зелеными, а не красными. "Покачай крыльями", — сказал я, — "на всякий случай". Я связался с последним "Хьюи", еще остававшемуся на месте: "Белый Два, это Пластикмен. Ты видел сигнальную ракету?"
"Хьюи" сделал вираж, его пилот передал по радио: "Подожди секунду, Пластикмен". На двадцать напряженных секунд я затаил дыхание. Затем Фред выпустил вторую ракету. "Роджер, Пластикмен! Роджер! Мы засекли его!"
Морс был измучен, но все же сумел забраться в спущенную ему спасательную обвязку. Хьюи медленно поднял его над деревьями, затем рванулся прочь и начал набирать высоту.
Мы пролетели на нашем O-2 мимо Фреда, висящего в 100 футах под "Хьюи". Мы покачали крыльями и устремились вперед к Дакто, чтобы поприветствовать его, когда он приземлится. Черт, что за день. Группа была разгромлена, но все эти парни выбрались — несмотря на ранения Маршалла и Хелланда — а теперь и Фред с нами. Это был триумфальный момент, когда все на стартовой площадке вышли на взлетную полосу Дакто, глядя, как приближающаяся вертушка снижается с Фредом, раскачивающимся под ним. Воскрешение Фреда из мертвых было самым счастливым днем в моей жизни.
Раскачиваясь подобно маятнику, он опускался все ниже и ниже, спиной к нам, пятьдесят футов, затем тридцать, затем двадцать пять. Когда он приблизился, я заметил запекшуюся кровь и раны на его спине, ногах и запястьях. Затем Фреда развернуло, и я ахнул: его глаза закатились, зубы спазматически стучали, в черепе была ужасная дыра, в которой я увидел его обнаженный мозг. Фред никого не узнавал и не мог говорить. Мы схватили его и опустили на землю, пока медик проверял его запястье. "Пульса нет!" — крикнул он и тут же поставил капельницу. Несколько человек отнесли Фреда к вертолету медэвака, который увез его прочь. Глядя на его состояние, я понял, почему товарищи по команде Морса думали, что он мертв — к счастью, так решили и солдаты NVA, которые пробежали мимо его бессознательного тела, чтобы преследовать остальных. Я боялся, что, пережив так много, он вот-вот умрет.
В 71-м эвакуационном госпитале Плейку Фред впал в кому. На протяжении нескольких дней он балансировал между жизнью и смертью. Наконец он открыл глаза, оглянулся и увидел медсестру, наклонившуюся, чтобы помочь другому пациенту. Он вздохнул, очарованный самой красивой задницей, которую когда-либо видел, убежденный, что это, должно быть, рай. Фред выживет, но ему предстояли годы хирургии и терапии.
Вернувшись в Контум, мы отпраздновали новость о выживании Фреда в новом Кови Кантри-Клубе, пристройке десять на двадцать футов к жилью Наездников Кови. Построенный из найденных, выменянных и краденых стройматериалов, Кантри-Клуб по сути представлял собой крытую веранду, чьи "роскошные" обитые мягким кабинки демонстрировали волшебство, которое могла сотворить вьетнамская швея из порезанных армейских матрасов и нейлоновых камуфляжных подкладок для пончо. Лоуэлл Стивенс, только что уехавший в свой тридцатидневный отпуск перед продлением, даже нашел нам полноразмерный холодильник, электроплитку и аппарат для попкорна, что в сочетании со стереосистемой и несколькими обнаженными тайками, нарисованными на черном бархате, сделало его лучшим частным клубом в провинции Контум.