Несмотря на потерю Мэдисона Штролейна, полковник Радке считал, что HALO обладает таким большим потенциалом, что когда наш командир разведроты капитан Джеймс Стортер предложил возглавить четвертый прыжок HALO, Радке немедленно позвонил шефу SOG и получил одобрение.
Капитан Стортер набрал из числа своих разведчиков трех опытных парашютистов — сержанта первого класса Ньюмана Раффа и сержантов Милларда Мойе и Майкла Бентли — затем прошел курс обновления навыков HALO на учебном полигоне SOG рядом с Сайгоном. Все были опытными парашютистами, за исключением Стортера, который преувеличил свою квалификацию — вся его подготовка HALO состояла из того курса обновления навыков, но бывший NCO оказался способным учеником.
После двух недель подготовки люди Стортера были нацелены на северную часть долины Плейтрап, где тысячи солдат NVA делали высадку с вертолетов в дневное время особенно затруднительной. Наездником Кови, который должен был обеспечивать их прыжок, был сержант первого класса Джерри Денисон, и здесь была доля иронии: Денисон, сменивший Кена Карпентера, возглавлял разведывательный выход почти в том самом месте во время предыдущего тура в SOG в феврале 1968 года, когда он со штаб-сержантом Робертом Котином и четырьмя ярдами устроили засаду и уничтожили четыре грузовика на дороге, которая с тех пор была поглощена джунглями. После этой задачи его отобрали для полетов на Кови, и 5 октября 1968 года он летел на малой высоте в поисках разделившейся группы, когда открыл огонь зенитный пулемет. Дерзкий уроженец Аляски высунулся из окна, стреляя в ответ, когда пуля попала ему в лицо, а затем его самолет врезался в джунгли. Денисона выбросило сквозь деревья, и он получил серьезные травмы. Все было как в тумане, пока он не очнулся на госпитальной койке, где его товарищ по разведке, сержант Пол Пул, оглядев его зашитое, багровое лицо, съязвил: "Ого, Джерри, теперь ты точно красавчик".
Так закончился его первый тур в SOG. Ему потребовалось несколько лет, чтобы восстановиться. Теперь, по иронии судьбы, 22 сентября 1971 года Денисон летел в темноте над той самой долиной, где он так давно устроил засаду на те грузовики.
"Погода обещает быть хорошей", — передал Денисон приближающемуся "Блэкберду".
Высоко над O-2 Денисона C-130 летел на 16000 футах с полковником Радке в качестве выпускающего у его открытой рампы. Когда вспыхнул зеленый свет, Радке хлопнул Стортера по спине, и четверо человек покинули борт, мгновенно поглощенные тропической ночью. В серебристом лунном свете они оставались в виду друг друга и приземлились всего в тридцати ярдах один от другого, прямо на назначенной DZ. Ни один не получил травм. В течение четырех суток они перемещались по долине, незамеченные противником, который понятия не имел об их высадке.
Позже полковник Радке вылетел на эвакуировавшем их "Хьюи", и когда увидел их лица, "я был чертовски счастлив". Прыжок HALO Стортера был самым успешным в SOG: вся группа приземлилась вместе, не получив травм, и на протяжении всего разведвыхода не была обнаружена.
"Это было поистине идеально", — сказал Стортер.
К счастью для группы Стортера, их эвакуировали 26 сентября, потому что на следующее утро, когда я вылетел снова, через южный Лаос протянулся пятидесятимильный штормовой фронт, накрывший и долину Плейтрап. На земле не было ни одной группы, и один взгляд на грозовые тучи около Бенхета сказал мне, что в этот день мы не будем никого высаживать. Я даже не мог разглядеть землю в Дакто.
Чем заняться? Я предложил своему пилоту OV-10: "Давай поищем "Шторми Ноль-Три".
В то утро за свежим кофе в разведотделе Кови, как и все летные экипажи в Юго-Восточной Азии, мы были проинформированы, что птичка фоторазведки RF-4 с позывным "Шторми Ноль-Три" (Stormy Zero-Three) из 421-й тактической разведывательной эскадрильи пропала где-то между ее базой в Дананге и системой дорог в Лаосе. Нам сказали следить за аварийной радиочастотой "Гард" на предмет любых признаков пропавших пилотов.
Шансы найти кого-либо были ничтожны, но нам было нечем заняться. Если этот самолет летел из Лаоса, то "Шторми Ноль-Три" должен был пересечь границу где-то к северу от нас, так что мы повернули туда. Когда наш OV-10 прорезал густую облачность, наш фонарь залило дождем. Затем немного прояснилось, когда мы летели над туманными долинами, где в воздухе висел сладкий запах горящего корня кассавы. Кассава — или маниок — уступает только рису как источник крахмала в Юго-Восточной Азии, где убранные поля с ней сжигаются в вечном цикле подсечно-огневого земледелия. Хотя она воняла как дымная тапиока, это напомнило мне о доме и сжигании листьев вяза осенью.