Еще мгновение, и вот появились еще трое, снова двое носильщиков и один вооруженный сопровождающий. Они тоже прошли мимо. Гилмер начал считать. Вскоре прошло 150 человек — все по трое — и приближались еще. Он благоразумно отменил засаду и просто продолжал считать.
Затем, БАА-БААААХ! один из ярдов РГ "Техас" взорвал Клеймор, и тут-то им точно не поздоровится! Вот появились еще трое NVA! Гилмер застрелил их, повернулся, чтобы отвести свою группу — и тут появились еще трое NVA. Он пристрелил и их. И тут появились еще трое. Запаниковавшие зеленые солдаты, они могли делать только последнее, что им говорили, и продолжали идти по тропе к Гилмеру. Это был тир. Северовьетнамцы все шли и шли по трое, а Гилмер продолжал расстреливать их. К тому времени, как РГ "Техас" отошла, Гилмер расстрелял пятнадцать двадцатипатронных магазинов, и перед ним лежали ошеломляющие пятьдесят мертвых и умирающих NVA, жизни которых были потрачены так глупо и впустую, как если бы они были леммингами, бросающимися со скалы.
Учитывая этот опыт, Бен разработал план засады, построенный вокруг моего бесшумного Шведского K, где Джордж Бэкон и я хватали одного NVA, в то время как остальная часть группы была готова отбиться от любых сил быстрого реагирования. Мы отрабатывали это снова и снова, пока не смогли организовать засаду менее чем за три минуты, а затем стрелять, хватать и бежать с пленным всего за две минуты.
Однажды после отработки засады Джордж осмотрел меня в моем полевом снаряжении и критически покачал головой. У меня было все, что мне нужно, согласился он, но это не было размещено должным образом. Приверженец научного подхода, Джордж разработал доктрину, которую лучше всего можно назвать "функция диктует расположение". Тем вечером он открыл мне глаза на самый разумный способ организовать мое снаряжение для боя, разложив все это на полу нашей комнаты.
В мои карманы отправились предметы для выживания, такие как сигнальное зеркальце, миниатюрные дымовые гранаты, шприц-тюбики с морфием, компас и сигнальное полотнище. Таким образом, сказал он, я никогда не лишусь их.
Затем шла моя ременно-плечевая система с боевой выкладкой — патронами, гранатами, ножом, пистолетом и противогазом. Стандартные подсумки были слишком малы и ограничивали свободу размещения; Джордж заменил их на более крупные, предназначенные для переноски фляг. Магазины располагались с левой стороны, потому что я перезаряжался левой рукой, держа оружие правой. Гранаты укладывались справа, чтобы я мог взять их правой рукой, выдернуть чеку левой, а затем метнуть правой. В тропической жаре нам требовалось четыре фляги — две симметрично по бокам, и еще две в карманах рюкзака. У меня за шеей он примотал липкой лентой банку альбуминовой сыворотки, кровезамещающего средства, вводимого внутривенно для компенсации кровопотери; плечевые ремни стыковались со швейцарским сиденьем для спуска по веревке или эвакуации на стреньгах. Для подачи сигналов ударной авиации или эвакуационным вертолетам я добавил различные дымовые и фосфорные гранаты. "Никогда не бери зеленый дым", — посоветовал Джордж. "Пилоты не видят его на фоне листвы". Благодаря поту и регулярному использованию, в конце концов, брезентовые подсумки приобрели форму, облегающую тело, превратившись во вторую кожу.
В рюкзак отправились те вещи, к которым не требовался сиюсекундный доступ, такие как мина Клеймор, взрывчатка, пайки, фляги, дополнительные гранаты и запасная батарея для радиостанции PRC-25. Я всегда носил с собой легкую противотранспортную мину — еще пять фунтов (2,27 кг). По совету Джорджа я засунул свое изготовляемое специально для SOG бананообразное мачете за раму рюкзака, прижатое к позвоночнику, оно защищало от осколков. В наших рюкзаках не было никаких туалетных принадлежностей — ни зубной пасты, ни щетки, ни мыла, ни бритвенных принадлежностей — и никакого тента, палатки или пончо, чтобы укрыть тело от тропических ливней, только тонкий, как бумага, вьетнамский спальный мешок, который сжимался до размера коробки из-под сигар. Приоритетом были боеприпасы, затем связь, снаряжение для выживания, вода и еда, именно в таком порядке. Группы часто оставались на пару дней без еды, но двадцать секунд без боеприпасов означали верную смерть.
К тому времени, когда я собрал свое полевое снаряжение, это был самый тяжелый груз, который я когда-либо носил. Во-первых, мой бесшумный пистолет-пулемет Шведский K с тринадцатью магазинами по тридцать шесть патронов. Уже двадцать пять фунтов (11,3 кг). Добавить к этому остальную выкладку — фляги, гранаты, противогаз, пистолет — плюс предметы для выживания в карманах. Вес вырастал до пятидесяти фунтов (22,7 кг). Чтобы привыкнуть к нагрузке, каждый день на тренировки мы выходили в полном снаряжении. Мои ноги быстро окрепли, но тяжелым бременем добавлялся рюкзак — еще тридцать фунтов (13,6 кг). Таким образом, в разведке общая нагрузка на человека составляла примерно восемьдесят фунтов (36,3 кг) — половину его веса — и с этим нужно было не несколько раз отжаться в упоре, а нести целый день, вверх и вниз по холмам в джунглях, через ручьи, при этом передвигаясь скрытно или опережая солдат противника.