В бледном свете рассвета американцы цепями методично продвигались по территории, зачищая каждую комнату, каждую крышу, каждый подпол, чтобы ликвидировать очаги сопротивления противника. Повсюду они обнаруживали тела саперов — по одному, по два. Каждое приходилось проверять. Американцев, живых и мертвых, вытаскивали из разрушенных построек; безоружные люди, прятавшиеся всю ночь, вылезали из своих укрытий, среди них был капитан Лесесн.
Обходя периметр с подполковником Уорреном, Пфайфер видел слишком много знакомых лиц среди тел. Он остановился перед одной безжизненной фигурой, это был разведчик, который уже совершил свой последний выход, и должен был вернуться домой на следующий день. Это зрелище так взбесило Уоррена, что он выругался и одной длинной очередью разрядил свой CAR-15 в сторону Мраморной горы.
В медпункте они обнаружили хаос, кровь повсюду, перегруженных работой медиков, спешащих спасти десятки жизней, пока добровольцы держали флаконы для внутривенного вливания. Тела тех, кто умирал, засовывали в мешки для трупов. Даже хирург CCN, капитан Рори Мэрчинсон, был ранен. На одних из носилок Джордж Бэкон терпеливо ждал своей очереди, зная, что его рана серьезна, но, вероятно, не смертельна; он жалел, что ранен слишком серьезно, чтобы иметь возможность помочь.
Подполковник Уоррен смотрел на длинные ряды убитых и раненых, вновь и вновь бормоча себе под нос: "Я не могу поверить, я просто не могу поверить, не могу поверить в это". Капитан Пфайфер ушел.
К этому времени Пфайфер уже не испытывал ни гнева, ни печали. Он оцепенело вошел в клуб, сел, налил себе порцию Джек-Дэниэльса и открыл пиво. Музыкальный автомат играл "Утренний ангел", но его измотанный разум не мог оценить иронии. Он осушил стопку, запив ее Бадвайзером. Затем один из вьетнамских солдат его Хэтчет Форс вбежал, крича: "VC! Еще VC!"
Пфайфер схватил свою М-16. "Где?"
"В сральнике!"
Пфайфер побежал к уборной и всадил двадцать пуль в ее деревянную дверь. Он сменил магазин, двинулся вперед и — БА-БАХ! — саперы подорвали себя взрывным зарядом, швырнув Пфайфера на землю и выбив из него воздух. В клубящейся пыли разрушенной уборной он увидел одного чуть живого сапера, насмешливо глядящего на него — Пфайфер выстрелил в него три раза. Затем он выстрелил в его мертвого товарища. А затем, для вящего эффекта прошелся по территории, стреляя в тело каждого сапера, которое находил.
Наконец настала очередь лежащего возле медпункта Бэкона. Медицинский джип отвез его в военно-морской госпиталь в Дананге.
За те три часа неразберихи и резни каждый третий американец в лагере CCN — шестьдесят четыре человека — был убит или ранен, также были убиты шестнадцать туземных солдат. Тридцать восемь северовьетнамских коммандос были убиты и девять захвачены в плен — все раненые. Позже разведка установила, что они зашли в море через близлежащую рыбацкую деревню, а затем просто шли по подбородок в воде, чтобы добраться до CCN.
Статистика не может передать человеческих потерь. Хотя Бэкон и не был самым тяжело раненым, ему потребовались повторные операции, и пять месяцев реабилитации и физиотерапии, прежде чем он присоединился к нам в FOB-2. Однако даже в месяцы, что он провел прикованным к койке, когда ему приходилось думать о той ночи и о вывороченном из спины комке розовой плоти, Джордж никогда не терял своей беззаботности.
Он улыбнулся. "И да, это портит мой загар", — закончил он. "Вот и все".
Пауза закончилась. На следующее утро статус РГ "Иллинойс" изменился на зеленый, но вместо того, чтобы запланировать нам обычный разведывательный выход, нас назначили на неделю дежурства Брайт Лайт — находиться на стартовой площадке Дакто в готовности отправиться за сбитыми пилотами или попавшей в беду разведгруппой. Как и с любой другой задачей, у нас была неделя на подготовку.
Бен Томпсон спросил нас: "Вы когда-нибудь спускались по веревке с вертолета?" Джордж спускался несколько раз, а я — никогда. Единственным способом добраться до упавшего борта часто было спуститься прямо на него с зависшего вертолета. Это был необходимый для выполнения задачи навык.
Все имеющиеся вертолеты были нужны для операций, но это не остановило Бена. Наша группа прошла две мили до Контумского моста, где он привязал веревку к перилам, чтобы мы могли спускаться на песчаную отмель на реке Дакбла. Процедуры спуска были простыми, от завязывания вокруг талии веревочного швейцарского сиденья до вщелкивания в металлический карабин спусковой веревки. Однако столь же простая ошибка могла стоить вам жизни. Я уделил этому пристальное внимание.