Теперь, ниже вершин холмов, вместе с бортстрелками я нацеливал свое оружие немного вперед, когда какое-то место, где мог скрываться стрелок, появлялось в поле зрения, отслеживал его, когда мы проносились мимо, затем выбирал следующее подозрительное место, высматривая дульную вспышку, движение, любой признак угрозы. Как и в предыдущем полете на O-1, на столь малой высоте я не мог сказать, где мы находимся, я видел только невнятные деревья и хребты. Где-то впереди, я знал, приземляется "Хьюи" Бена и Джорджа, мой вертолет последует туда же.
Затем наш пилот заложил крутой вираж — если бы не центробежная сила, мы с Ламом выскользнули бы — и я понял, что мы на подходе. Это был финальный заход, LZ была прямо впереди. Внезапно перед нами появилась "Кобра"-ганшип, сопровождавшая нас последние полмили.
Я не отрывал глаз от прицела Шведского К, пока поток воздуха от винта не прибил траву на LZ, затем бросил взгляд вниз и спрыгнул, вьетнамские члены нашей группы выпрыгнули вместе со мной. Мы рванули к ближайшей лесной полосе в направлении носа "Хьюи", как нас учил Бен. Скрежеща и завывая, вертушка поднялась в воздух, закружив листву вокруг нас, но мы даже не взглянули вверх, спеша к укрытию, тени и безопасности. Немного забрав в сторону, Джордж помахал рукой, и мы образовали оборонительный полукруг вокруг Бена и радио.
Минуту назад, высоко в воздухе, это был оживленный мир безграничных просторов. Теперь осталась только наша молчаливая группа, жужжание насекомых почти перекрывало звук двигателей Кови, горизонт сжался до завесы зелени в нескольких ярдах. Как и на предыдущем выходе, мы укрывались возле LZ около десяти минут, затем Бен радировал Кови "Группа окей", отпустив вертолеты — и мы двинулись прочь.
Как заместитель командира группы я был хвостовым стрелком, последним американцем в нашей цепочке, ответственным, помимо прочего, за ликвидацию следов нашего прохождения. Влажная почва рядом с нашей LZ делала это практически невозможным, хотя вскоре мы оказались на более твердом грунте, и, к счастью, мой позвоночник освоился с тяжелой ношей, так что я снова мог идти прямо. В течение часа Бен держал ровный, умеренный темп, чтобы уйти от LZ, а затем двинулся медленно и осторожно для лучшей скрытности.
Как хвостовой стрелок, я сосредоточил свое внимание на наших следах и возможном появлении следопытов. С помощью Лоя и Лама я распутывал листву там, где ее отводили в сторону, заглаживал отметины и каждые пять шагов или около того оглядывался, ища любые признаки движения.
В тот день мы услышали выстрел в отдалении, но Джордж спокойно мотнул головой, имея в виду, что это не был сигнальный выстрел следопыта — вероятно, солдат NVA охотился на обезьян или диких свиней. Передавая выражение лица Джорджа Ламу — который сразу все понял — я начал видеть, что мне не требуется произносить ни слова, чтобы предупредить об опасности или указать направление, выразить голод или жажду, обозначить число, велеть кому-либо бежать, остановиться или замереть. Мы ходили так сутками, настолько привыкая не разговаривать, что обычный голос пугал, подобно выстрелу.
Наша первая ночь прошла без происшествий. Мы не слышали ни артиллерии, ни признаков присутствия противника, за исключением нескольких далеких выстрелов, вероятно, не имевших к нам никакого отношения. Осматривая место нашего ночлега на следующее утро, я обнаружил смятые растения и листья там, где лежали наши люди; я сделал все возможное, чтобы уничтожить следы.
Пару часов спустя мы остановились на склоне холма на ежечасный перерыв, когда — ТА-ДАМ! — позади нас, примерно в 200 ярдах, треснул сигнальный выстрел. Я подал знак Бену, предлагая поставить мину-ловушку на нежелательных преследователей, на что Бен кивнул в знак согласия. Под прикрытием Джорджа я отошел, чтобы спрятать Клеймор, затем оснастил его батарейками от фонарика, прищепкой и растяжкой, оставив смятую сигаретную пачку, чтобы заманить следопытов на тускло-зеленую проволоку.
Сорок пять минут спустя мы поднимались на следующий холм, когда "БУ-БУУХ!" Мой Клеймор. Пока Бен с группой занимал круговую оборону, я с Джорджем прокрался назад в большой надежде захватить раненого следопыта. Наша смелость испарилась через сотню ярдов, когда мы услышали голоса, перекликающиеся с двух направлений. Как минимум несколько отделений, вероятно, человек тридцать. Мы тихо отступили, и затем соединились с группой, стараясь не оставлять следов. Благодаря предпринятому Беном искусному маневру уклонения мы больше не слышали и не видели следопытов. И, как и в первый день, мы не слышали стрельбы артиллерии.