Примерно в это же время наше подразделение в Контуме было переименовано в CCC (Командование и Управление Центральное — Command and Control Central), что отражало новый статус, равный нашему бывшему вышестоящему штабу в Дананге, Командованию и Управлению Север, и Командованию и Управлению Юг в Баньметуо. Наш район действий не изменился — северная Камбоджа и южный Лаос — поменялась лишь наша цепочка командования, так что теперь мы подчинялись напрямую штабу SOG в Сайгоне. В одночасье все, от знаков на бамперах джипов до вывески над нашей столовой, поменялось с CCN FOB-2 на CCC. Название столь же безобидное, как Группа исследований и наблюдений, Командование и Управление Центральное намеренно вызывало зевоту и держало любопытствующих на расстоянии.
Несмотря на то, что в ходе оценки результатов бомбометания мы провели на земле всего один час, мы получили полную неделю отпуска и провели ее, расслабляясь и выпуская пар. Однажды вечером, когда мы обсуждали за пивом наш последний выход, я спросил Бена, где он научился такому блестящему тактическому приему с перебеганием через LZ. Он задумался на секунду, а затем ответил: "Да нигде. Просто это имело смысл. Я понял, что так было правильно".
Что!? Подобно тому, как в первый раз глаза, наконец, видят скрытое изображение на стереограмме, ответ Бена позволил мне разглядеть то, на что я смотрел все это время, не осознавая этого. Я думал об этом часами.
Я впитывал уроки каждого, но не думал глубже. Теперь Бен показал мне, что запоминания и повторения проб и ошибок других разведчиков недостаточно. Мне нужно было думать и видеть по-новому. На выходе, как я теперь понял, все, с чем я сталкивался, предлагало тактические варианты — возможности или опасности — но я должен был быть достаточно осознанным, чтобы заметить их: ситуационная осведомленность. А затем мне нужно было быть достаточно проницательным, чтобы оценить и использовать их: навык, который я позже окрестил тактическим чутьем. Я видел, что местность, как и погода, была нейтральной, и мне нужно было выяснить, как использовать это на благо моей группы. Подобно тому, как животное может воспринимать свое окружение и как хищник, и как добыча, с этого момента я должен был постоянно видеть и оценивать все вокруг себя, от теней и света до запахов, звуков и цветов. Видишь то поваленное дерево? Это препятствие, если нам придется бежать в том направлении, но это также укрытие от огня, если мы нырнем за него. С опытом я научусь оценивать все в поле зрения с первого взгляда. Именно так видел свое окружение Джо Уокер, я знал это, даже не спрашивая его. Хороший Один-Ноль думал постоянно. Вдобавок к этому новому осмыслению я начал перенимать мелкие привычки, такие как скользить от дерева к дереву вместо того, чтобы просто идти по джунглям, чтобы я всегда был рядом с укрытием, если противник устроит нам засаду. Замечая и используя множество мелочей чуть лучше, чем северовьетнамцы, в совокупности мы будем решительно превосходить их. Наряду с учетом уроков, полученных другими людьми, мое новообретенное осознание и тактическое чутье со временем и опытом разовьются в почти инстинкт, подобный тому, что Бен продемонстрировал на нашей LZ, и множество раз спасут жизнь мне и моим товарищам по группе.
Пока я переваривал это открытие, наша война продолжалась. Всего через два дня после нашей камбоджийской перестрелки O-1 SOG пролетел над нашей целью для проведения BDA с воздуха, но был сбит вражеским зенитным огнем. В то время как пилот и пассажир с заднего сиденья прятались в воронке от бомбы, их ведомый, капитан Пит Джонсон, помчался к приближающимся северовьетнамцам, а Наездник Кови Люк Дав стрелял из M-16 с заднего сиденья, выигрывая время, чтобы наши вертушки безопасно вытащили их.
Неделю спустя, 13 мая, сержант первого класса Майк Скотт сидел на заднем сиденье O-1 первого лейтенанта Брюса Бессора, пролетавшего над разведгруппой в Лаосе в сорока милях (65 км) к северо-западу от стартовой площадки Дакто. Внезапно их маленький самолетик оказался под огнем 37-мм зенитных орудий, сбивших его. В течение целых пяти дней муссонная облачность не позволяла вести поиск с воздуха, после чего все признаки крушения самолета исчезли. Позже разведгруппа рассказала на опросе: "Когда его сбили, мы слышали, как враги кричали и ликовали".