«Господи, неужели есть еще что-то, что может быть хуже того, что уже случилось?»
Видимо, на моем лице что-то такое отразилось, потому что Дана поспешила меня заверить:
— Нет! Это хорошие новости! Это прекрасные новости!
Облегченно выдохнув, я повернулся к ней и обомлел.
Наконец-то я понял, в чем конкретно произошли изменения в моей напарнице. До сегодняшнего дня мне не удавалось увидеть ее в полный рост, так как врач категорически запрещал мне даже приподнимать голову от подушки. Поэтому мне приходилось довольствоваться малым и разглядывать ее прекрасные черты лица.
А сейчас я, когда наконец послал куда подальше все запреты и принял сидячее положение, смог увидеть ее во всей красе. В принципе, никаких кардинальных изменений не было. Все тот же маленький рост, все та же миниатюрная фигура, все тот же строгий внешний вид, если бы не одно «но» — у Скалли был живот! И я сомневаюсь, что он появился из-за слишком частого поедания фастфуда, который, кстати сказать, она терпеть не могла.
Нет, это был самый настоящий «беременный» живот, который рос не по дням, а по часам! Как в той детской поговорке: если у тебя растет живот — значит, кто-то там живет. И этот кто-то был уже довольно больших размеров.
Прищурившись, я поднял глаза на Скалли, которая в этот момент что-то рассказывала об улучшении моего здоровья, но я не понимал ни слова. В моем теперь уже здоровом мозгу билась только одна мысль: «Скалли беременна! И я не имею к этому никакого отношения».
— Мы вас понаблюдаем еще неделю, сделаем последние тесты и отпустим, — проговорил тем временем мой врач.
— Нет! — я резко вскочил, совершенно забыв о моих еще пока слабых ногах. Чтобы не упасть, мне пришлось схватиться за спинку кровати. — Никаких тестов! Никакой недели! Я прекрасно себя чувствую и готов выписаться!
— Но, сэр, мы должны понять, откуда… — врач попытался вставить слово, но я ему этого не дал:
— Я сказал — нет! Мне наплевать на ваши научные открытия в моем лице, я иду домой! — заорал я.
Врач беспомощно посмотрел на Скалли, ища поддержки, но я знал, что она меня не подведет.
— Я думаю, мы сможем решить этот вопрос, — мягко сказала она, посмотрев на меня. — Ты пока готовься, я думаю, что через час я смогу отвезти тебя домой.
***
Зайдя в свою квартиру, я встал как вкопанный у двери, боясь пошевелиться. Не веря тому, что вернулся наконец домой, я набрал полные легкие воздуха и шумно выдохнул.
Сколько раз я представлял, сидя в заточении, как приду сюда, закажу пиццу и буду ждать Скалли. А потом мы вместе поспорим о чем-нибудь, разделим кусок пиццы как символ мира и завалимся на мой старый, протертый диван смотреть какую-нибудь комедию. Хотя я понимал, что это невозможно, но все же цеплялся за эти крохи моей реальности. Они позволяли мне держаться на плаву и не забывать, кто я есть на самом деле.
— Хорошо быть дома!
Это были ее первые слова после разговора в палате. Спустя полчаса она снова зашла в палату и молча кивнула мне, давая понять, что все улажено и можно отправляться.
Поездка в машине также прошла в гробовом молчании. Уж простите за каламбур.
Я до последнего гадал, куда же все-таки она меня повезет. Чью квартиру она назвала моим домом. В прошлой жизни, если ее можно так назвать, благодаря нашим тесным взаимоотношениям я по праву считал ее квартиру своим домом. А свою, скорее… бункером. Местом моего уединения, когда нужно подумать и принять важные решения. Но каждый вечер я шел к ней домой, наивно полагая, что это и есть мой дом. Место, где меня любят и всегда ждут.
Я испытал смешанное чувство, когда она свернула на Александрию. С одной стороны, облегчение, уединение — это то, что мне сейчас нужно больше всего. А с другой — глубокое разочарование. Видимо, период чуть больше полугода, оказался достаточным для того, чтобы наши взаимоотношения, да и жизни в целом, круто повернулись на сто восемьдесят градусов.
Скалли уж точно сделала огромный скачок вперед. Возможно, сейчас в ее жизни нет места для меня в том смысле, в котором я привык. Возможно, именно сейчас ее дома ждет отец ребенка.