- Вы фантазируете.
- Естественно. Только беспристрастно. Вы ведь понимаете, мне глубоко безразличны обе ваши цивилизации. И восточная, и западная. Я мыслю иными категориями, планетарными. Если угодно – категориями целесообразности.
- Как ловко вы всё вывернули наизнанку, - Отто насупился.
- Ничего подобного, штандартенфюрер. Наоборот, мы рассуждаем одинаково трезво и движемся в одном русле. Дискуссия при таком совпадении мнений невозможна. Для длительного путешествия это минус, но…
- Это плюс для совместной работы, - подхватил мысль фон Штиль.
- За взаимопонимание, - «образец» отсалютовал бокалом.
- За вас, - Штиль тоже поднял бокал. – На здоровье.
- За ваше здоровье, Отто, - «образец номер один» вздохнул. – Сколько можно учить вас русскому языку?
- Сейчас мне важнее испанский, - Отто осушил бокал и замер, смакуя послевкусие коктейля. – Что они добавляют? Гуаву?
- Понятия не имею. Меня волнует другой вопрос. Что вы задумали? Для чего мне придется вернуться в Советский Союз?
- Месть, реванш, - Отто пожал плечами. – Разве недостаточно?
- Мотив неудачника, уж простите.
- Зависит от результата. С вашей помощью мы сможем заложить мину замедленного действия под всю их систему… теперь следует говорить не о противостоянии государств, а о чем-то большем. Если мы не уничтожим Советский Союз, он уничтожит весь западный мир.
- Вы только что рассуждали о Рейхе и вдруг заговорили о западном мире… - «образец» усмехнулся. – Англичане или американцы? Кто теперь ваши работодатели?
- Важнее, кто ваш работодатель, - фон Штиль поставил бокал на поднос и сел прямо. – Это по-прежнему я. Мы взорвем мину, когда это потребуется. Русские не должны править миром. Таково единственное условие моих новых заказчиков.
- А если на закладку «мины» потребуется слишком много времени?
- Дело закончите вы. Ведь вы моложе меня вдвое, к тому же… уникальны. Думаю, вы проживёте значительно дольше, чем я или солдаты, получившие сыворотку.
- Солдаты, созданные с помощью моей крови и уцелевшие в последних боях войны, прожили всего несколько месяцев. Они увяли, словно сорванные эдельвейсы.
- Зато как ярко они проявили себя на полях сражений! – Штиль грустно усмехнулся. – Это стало расплатой за их боевые качества и… за мою самонадеянность, что уж скрывать.
- Почему вы думаете, что я проживу значительно дольше? Ваш оптимизм парадоксален, Отто.
- Вас создала природа, а их создал я. Вы – пик творения, а они лишь кустарные подделки.
- Последние две партии были промышленными.
- Не придирайтесь к словам. И промышленные подделки остаются подделками. Человек пока не настолько мастеровит, как бог. Но я надеюсь усовершенствовать сыворотку. И тогда мы создадим образцы с сохраненным разумом и нормальной продолжительностью жизни. Я далеко не молод, но доведу сыворотку, на это у меня хватит времени, и передам её вам. А пока используйте подручный материал. Этот… Стасенко… по-моему, вполне удачный экземпляр. Он мыслит самостоятельно и всё ещё жив, а значит, есть надежда, что его можно использовать в будущем.
- Относительно. Он слаб характером. Но я придумаю, как это исправить.
- Жаль, что нельзя получить его для экспериментов, но в новых условиях приходится исходить из того, что имеется.
- Имеется немало.
- Да, вы передали мне достаточно его крови, поэтому дальше он весь ваш, - Отто, наконец, перевел взгляд на «образец номер один». – Думаю, вы погостите у меня пару месяцев. В самый раз, чтобы развлечься, отдохнуть и безболезненно оставить мне на память несколько литров ещё и вашей крови. А затем вы вернетесь, якобы из советской оккупационной зоны в южной Европе, снова встретитесь со Стасенко и приступите к операции «Игла».
- «Игла»?
- Просто пришло в голову, - фон Штиль холодно улыбнулся. – Ваши комментарии показались мне довольно колкими. Рано или поздно, в той или иной форме месть свершится. Времени вам хватит, я уверен.
- Надеюсь, штандартенфюрер, вы правы и времени у меня достаточно не только по сравнению с вашими «абсолютными солдатами».
- Не удивлюсь, если вы проживете дольше, чем можете себе представить, - Отто фон Штиль обернулся к трапу, по которому кто-то поднимался на верхнюю палубу. – С вашей-то способностью к мгновенной регенерации без отдаленных негативных последствий! Не удивлюсь. Но и не позавидую. Не хотел бы жить слишком долго.
«Образец номер один» ничего не ответил. То ли не захотел реагировать на очередную провокацию Штиля, то ли ответить было попросту нечего.
Появившийся на палубе стюард сверкнул сдержанной, но любезной улыбкой и коротко поклонился.
- Желаете что-то ещё, герр Штиль?
- Повторите этот чудесный коктейль, - Отто взглядом указал на пустой бокал.
- А что будет пить ваша дама? – Стюард вновь любезно улыбнулся и перевел взгляд на соседний шезлонг.
Штиль промолчал. Не ответила и его дама, она же «образец номер один». Отрешенный взгляд её васильковых глаз был устремлен в океанскую даль.
«Наивный Отто, - Алевтина Ерёмина подняла взгляд к небу и в глазах у неё сверкнули искорки. – Месть, реванш! Если б вы знали, насколько всё сложнее. И насколько вы ничтожная фигура на шахматной доске. Ничего этого вы и не узнаете. К моменту, когда розыгрыш партии только начнется, вас уже давным-давно не будет в живых. А мы будем. Мы здесь навсегда…»
…Зимин ещё раз скользнул взглядом по последним строкам и завис. Поверить в то, что было написано в последнем абзаце оказалось мучительно трудно. Мозаика сложилась, все кусочки подошли идеально, да вот только верить в реальность получившейся картины не хотелось. Разум признавал своё поражение, но душа возмущенно протестовала.
Варвара… Алевтина… и есть «образец номер один»?!
По мнению души, пораженной новым откровением, это была какая-то чудовищная провокация. Без внятного, документального, убойного доказательства принять эту версию Зимин не мог. Просто не мог и всё тут!
Леонид вновь вернулся к письму из архива, и уставился на заголовок последней справки… на военврача третьего ранга Алевтину Ерёмину.
«Военврач третьего ранга? – Предчувствие, что момент истины сейчас получит то самое документальное подтверждение, сначала обожгло, а затем сковало всё внутри ледяной коркой. – Звание существовало только до сорок третьего!»
Зимин открыл справку и снова завис, разглядывая снимок. Русые волосы, уложенные в прическу военных лет, аккуратный чуть вздернутый носик, пухлые губы и большие… темные глаза! Алевтина Дмитриевна Ерёмина была привлекательной женщиной. Только это была не Варвара. То есть, и не та Алевтина, которую принимали за Ерёмину капитан Филин и другие разведчики!
Леонид невольно задержал дыхание, как перед прыжком в воду, и прочитал текст под фотографией.
«…Военврач третьего ранга Ерёмина А.Д. погибла при бомбежке госпиталя в г. Нальчик 30 июля 1942 года…»
Более серьезного документального подтверждения открывшейся в «эпилоге» истины просто не могло быть.
Леонид завис окончательно. И провисел так, в полном ступоре на грани комы, минут десять, соображая и окончательно прозревая. Процесс был непростой, мучительный, но эффективный, словно катарсис. Или клизма…
…Ощутив, что последний слой мистической скорлупы, маскировавшей истину, раскололся и осыпался, Леонид стряхнул заодно оцепенение и попытался осмыслить не только откровение насчет «образца номер один», но и другие детали эпилога истории.
Последний абзац не мог содержаться в агентурном рапорте.
Зимин на всякий случай проверил. Да, ничего подобного там не было. Впрочем, как и размышлений Штиля. Но реконструкция мыслей Отто не имела настолько важного значения. Не меньше, чем вскрытая тайна личности «образца» озадачила и встревожила последняя строка «размышлений» Алевтины.