— Ты выходишь на эту площадку, получаешь по морде, и тогда Нана верит, что тебе это и правда позарез надо, — объяснил Апирана. — Обычно людям не платят столько, чтобы они позволили пять минут себя метелить, когда начальство требует информации. Вот если выйдешь и продержишься сколько нужно, тогда она поймет, что у тебя к Келсьеру что–то личное.
— Да ей–то от этого какой толк? — беспомощно возразил Дрифт. — Кроме разве что садистского удовольствия.
— Информация, — сказал Михей. Голландец–наемник на площадку не смотрел. Его взгляд бегал туда–сюда: по охранникам, по толпе, по приподнятым над землей дорожкам — ничего не пропускал. — А информация нужна для защиты.
— А это еще как понимать прикажешь?
— Она чего–то боится, — сказал Михей. — Смотри, у нее тут, в этом чертовом молле, целое государство. Полный штат охранников, притом профессиональных, и командует ими твоя старая приятельница — вон как их грамотно расставила по местам, чтобы Нану прикрыть… но она не этих людей боится. Вокруг нее всегда толпа, где все друг друга знают и всегда кто–то начеку. Как гигантская система заблаговременного оповещения — никто чужой незаметно не проберется, сразу засекут. — Он увидел, какое у Дрифта стало лицо, и пожал плечами, словно ничего естественнее его объяснения и быть не могло. Мне только одна причина приходит на ум, зачем человеку столько знать — это значит, ему очень, очень нужна уверенность, что, когда что–то случится, он будет предупрежден об этом заранее.
Дрифт оторопело посмотрел па голландца, а потом покачал головой. Некогда сейчас об этом думать, да и не все ли равно, пусть даже это и правда. Он вгляделся в толпу, по ко торой как раз прокатилось оживление — должно быть, его соперник появился.
Он ожидал увидеть какого–нибудь великана ростом с Апирану, который сразу же зажмет его в угол и станет молотить так, что все ребра переломает. Но боец, вышедший ему навстречу, был, пожалуй, даже пониже его на дюйм–другой, правда, поплотнее, со сплюснутым носом и ушами крепко им, видать, доставалось. Волосы у него были светлые, коротко остриженные, белая кожа кое–где татуирована на груди, например, тигриная морда. Встретив взгляд Дрифта, он подпрыгнул на месте пару раз.
— Ну что, — хмыкнул Апирана, приподняв брови, — может, еще и выживешь.
Дрифт фыркнул:
— Спасибо.
Он кивнул парню и получил кивок в ответ. Ну, вообще–то, если человек небольшого роста, это еще не значит, что он не может оказаться кровожадным маньяком. Или просто очень- очень хорошим бойцом.
— Всем внимание, — донесся сверху голос Наны.
Дрифт вздрогнул, поднял глаза и увидел, что она надела наушники. Голос доносился из чего–то вроде динамиков, вмонтированных под поднятой в воздух платформой.
— Человек, которого вы видите перед собой, обратился ко мне с вопросом. Я назначила ему цену за ответ — продержаться один раунд против Джонатана Лимберга. Вы все будете свидетелями.
— Старуха по крайней мере играет честно, пробормотал Дрифт. Расстегнул бронежилет, скинул и передал Апиране. — Ладно. К делу.
Он не сразу понял, почему нахмурился маори, только потом вспомнил о царапинах на груди.
— Так вот какие у тебя методы убеждения, — хмыкнул Михей. — Надо было сразу догадаться.
— Сработало же? — проворчал Дрифт.
У него не было настроения сейчас это обсуждать. Михей открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл. Дрифт понял почему, когда у него за плечом возникла Майя.
— В пах не целиться, не кусаться, головой не бить, в глаза не тыкать, и никаких ударов в горло, — невозмутимо проинформировала она. От ее дразнящей манеры и следа не осталось. — Сразу дисквалифицируют.
Дрифт моргнул.
— Так тут еще и правила есть?
— Конечно, есть, — возмутилась она. — Мы тут что, дикари, по–твоему? Двоих наших бойцов даже в МЛБИ взяли! Ботинки сними.
Дрифт понимал, что спорить и возражать не стоит, и нагнулся, чтобы развязать шнурки. Когда он стянул ботинки и выпрямился снова, Майя задумчиво поглядела на него, а затем обернулась к Апиране с Михеем:
— Отойдите подальше, пожалуйста.
— Давайте, — велел им Дрифт.
Голландец с маори послушно отступили. Майя шагнула к Дрифту и стала обыскивать — ее руки двигались с деловитым проворством, ничем не напоминавшим их недавнюю встречу наедине.
Дрифт вздохнул.
— Ты что, правда…
— Заткнись и слушай, — прошипела Май, ощупывая его сзади — пальцы прошлись по спине, должно быть, в поисках какого–то подкожного оружия. — Лимберг дерется хорошо, но у тебя, засранца долговязого, преимущество в дальности боя. Шевелись пошустрее и бей почаще в лицо. Он будет ждать, когда ты опустишь руки, чтобы врезать тебе ногой по голове, но, если разозлится, попытается достать тебя со спины, а при этом он всегда открывает шею. Хватай и дави, тогда, может, еще сумеешь отбиться. Да, и еще — он левша, хотя по его стойке этого не скажешь.