- Помню. Он был допущен к участию в операции.
- Совершенно точно, и показал себя хорошо. Но на другой день оказался замешанным в уголовном деле.
- Что именно?
- Ограбление с изнасилованием. К тому же потерпевшая в тяжелом состоянии. С трудом удалось замять дело и избежать широкой огласки.
- Ну, я думаю, это дело его непосредственного начальника.
- Не совсем, экселенц. Группенфюрер СА Карл Эрнст уже наложил на Вёля дисциплинарное взыскание, но это лишь усугубило дурные последствия.
- Говорите яснее, Гейдрих!
- В пьяном виде Вёль разболтал случайным собутыльникам весьма деликатные моменты операции.
- Что?! - побагровев, взорвался Геринг.
- Кроме того, - бесстрастно продолжал Гейдрих, - он оказался причастным к акции, проводимой штабом СА Берлин-Вест совместно с нашими людьми.
- Арест Тельмана?
- Да, экселенц. Здесь Вёль наделал непоправимых глупостей.
- Птичка улетела?
- Своевременное вмешательство...
- Хорошо. Об этом после. С Вёлем все?
- Нет. Поступили сведения, что он намерен пойти на шантаж и угрожает серьезными разоблачениями.
- Он что, спятил?
- Вчера он был замечен в обществе советника французского посольства Жироду. Беседа длилась сорок минут в кафе Ашингера. О чем шла речь, установить не удалось.
- Ликвидировать.
- Если Рем проявит неудовольствие, вы меня прикроете?
- Само собой разумеется.
- Благодарю, экселенц. К счастью, вмешиваться не придется. Сегодня утром Вёль попал под автомобиль. Водитель скрылся. В крови погибшего найден большой процент алкоголя.
- Моя полиция действует расторопно! А, Гейдрих? Так где Димитров?
- Кельнер одного из ресторанов, член партии с 1929 года, Гельмер, увидев в газете портрет каменщика Ван дер Люббе, пришел в полицию дать показания, что видел означенного каменщика в обществе человека с эффектной запоминающейся внешностью. Нарисованный Гельмером словесный портрет совпадает с приметами Димитрова, он же Рудольф Гедигер. Приняты меры к задержанию.
- Главное, чтоб не ушел! У вас все, Гейдрих?
- Все, экселенц.
- Тогда прошу вас задержаться и принять участие в обсуждении вопроса о Тельмане. - Геринг нажал кнопку на телефонном столике.
В кабинет вошли Дилс и Шиль. Отдали нацистский салют.
- Хайль Гитлер! Садитесь, господа, - пригласил Геринг.
- Разрешите доложить, экселенц? - сидя согнулся в полупоклоне Дилс.
- Начинайте, - кивнул Геринг и стал ковырять в зубах серебряной зубочисткой.
- В качестве отвлекающей меры мы послали двадцать восьмого февраля наряд полиции на Бисмаркштрассе, двадцать четыре, - официальную квартиру Эрнста Тельмана в Берлин-Шарлоттенбурге. Хозяйка квартиры заявила, что (цитирую) "господин Тельман две недели назад уехал по своим делам и с тех пор не дает о себе знать". Во время обыска на письменном столе Тельмана были обнаружены и конфискованы брошюры "Долой Гитлера!" и "Церковь и коммунизм". Хозяйка квартиры арестована. За домом ведется наблюдение. У меня все, экселенц.
- Теперь вы, Шиль. - Геринг демонстративно повернулся к нему боком, спрятал зубочистку и, выдвинув ящик, начал сосредоточенно копаться в бумагах.
Гейдрих хорошо ориентировался в создавшейся обстановке. Доклад Шиля он слушал, как всегда, внимательно.
- Агент гестапо Пауль Шнейдер доносит, - монотонно бубнил Шиль, - что он напал на след Тельмана. Тельман (цитирую, экселенц) "днем и ночью находится в районе Шарлоттенбург, Лютцоверштрассе, девять, в квартире членов КПГ Ключинских, которые ранее также прятали у себя коммунистов, перешедших на нелегальное положение. Хозяин квартиры Ганс Ключинский, инвалид мировой войны, находится почти постоянно в Гатове под Берлином на своей даче, где помещается склад оружия и коммунистической нелегальной литературы".
- Это все? - любуясь холеными ногтями, спросил Геринг. Голос его упал, взгляд делался все более тусклым. Вновь давала знать о себе усталость последних горячих деньков и лихорадочных ночей.
- Еще два момента, экселенц.
- Давайте.
- Сегодня утром, то есть второго марта, в одиннадцать часов сорок минут, в полицейский участок явился некий Герман Хилигес и сообщил, где скрывается Тельман. Адрес тот же: Лютцоверштрассе, девять, квартира Ключинского.
- Это нам известно, генерал, - вмешался Гейдрих. - Нас больше волнует вопрос о координации действий СА и полиции. Тут не все благополучно. Агент Шнейдер, в частности, жаловался на известные препятствия.
Шиль заерзал, сложил досье и промокнул лоб сложенным вчетверо платком.
- Штурмбанфюреру Пробсту уже было указано, - он аккуратно прокашлялся. - В настоящее время все трения устранены...
- У вас нет сведений насчет этого... - Гейдрих сморщил лоб, словно что-то усиленно пытался припомнить. - Вёль? Так, кажется?
- Штаб СА Берлин-Вест уже отдал приказ о его задержании. Ведутся розыски.
- Поставьте нас в известность. - Геринг поднял палец.
- Непременно, экселенц, - с видимым облегчением вздохнул Шиль. Позволю себе добавить, что Пробст направил в штаб донесение о подготовке ареста Тельмана, в котором уточняются агентурные данные о его местонахождении и содержится запрос по поводу вознаграждения.
- Кто бы мог подумать, что из-за этого вознаграждения может завариться такая каша! - возмутился Геринг. - Свалка. Соперничество. Мерзость... Да, мы назначили вознаграждение за Тельмана, и оно будет выплачено. Но передайте вашим людям, что руки у них должны быть чистые! Надеюсь, я больше не услышу, что кто-то пытается подкупить, дать отступного... Это политическая борьба, а не черная биржа! СС это тоже касается, Гейдрих! - нахмурился, может быть, чуть сильнее, чем следовало, Геринг.
- Слушаюсь, экселенц. - Гейдрих почтительно склонил голову.
- Я немедленно доведу до сведения штаба ваше пожелание, экселенц, заверил Шиль.
- Не пожелание - приказ, - осторожно поправил Гейдрих.
- Так что же вы ответили насчет награды? - поинтересовался Геринг.
- Я написал, что буду только приветствовать, если это денежное вознаграждение получит отряд СА в Шарлоттенбурге.
- Хорошо! - подытожил Геринг. - Пусть победит достойнейший. Только действуйте в полном контакте и товариществе с моей полицией. И помните: операция строго засекречена!
- Настолько засекречена, - заметил Дилс, - что гестапо рекомендует не выписывать ордера на арест. Достаточно одного приказа.
- Правильно, - одобрил Геринг. - Мы посоветуем прокурору Миттельбаху признать арест законным задним числом.
- Когда назначена операция? - спросил Гейдрих.
- Мы планируем на восемь ноль-ноль. - Дилс зачем-то глянул на часы.
- Лучше в шесть, - посоветовал Гейдрих.
- Хорошо, в шесть, - согласился Шиль.
- Итак, третьего марта в шесть ноль-ноль, - подытожил Геринг. Держите нас в курсе дела. Благодарю вас, господа.
Генералы откланялись и пошли к дверям. Но на полпути Гейдрих сошел с голубой ковровой дорожки и возвратился к столу рейхсминистра. Подождав, пока за дверью скрылась черная фигура Дилса, предупредительно пропустившего Шиля вперед, он доверительно спросил:
- Как быть с недавним сообщением рейхслейтера Геббельса, экселенц? Боюсь, что своими действиями мы дезавуируем его. Факт задержания Тельмана на конспиративной квартире опровергнет сообщение о его бегстве в Голландию. Может быть, стоит уведомить доктора Геббельса о предстоящей операции?
Геринг молчал. На черном фоне мундира лицо Гейдриха казалось ему меловым.
- Как гаулейтер Берлина он должен быть посвящен в операцию, - не выдержал долгого молчания Гейдрих. - Пропагандисты смогли бы подготовиться.
- Безусловно. Но рейхслейтер опытный пропагандист. Он найдет что сказать. Поэтому воздержимся.
Геринг хотел было добавить, что Геббельс еще припишет арест Тельмана себе, но промолчал. Он, как и Гиммлер, не любил Геббельса. Но не спешил объединиться против министра пропаганды с рейхсфюрером СС. Блокироваться еще на одном фронте было, пожалуй, опасно. Это могло сковать, лишить маневренности. Всегда лучше оставить запасной ход, чтобы при случае отыграть назад.