Вагон задрожал и остановился. Свет мигнул и погас.
— Роуэн? — спросил Роуни в темноте.
Картина VII
Мэр что-то крикнул. Роуни услышал его, но не слушал и не обратил внимания, что сказал мэр.
Вэсс произнесла заклятие. На стене зажегся единственный фонарь. Она взяла его в руку. Мэр давал приказания капитану стражи, который взял меч и разбил им окно. Роуни не обращал на это внимания. Он смотрел на Роуэна. Роуэн смотрел в пустоту. Веревка от маски болталась вокруг его шеи. Маска покоилась у него на груди. Представление прервали, и ни один из актеров с тех пор не пошевелился.
Мэр подставил к разбитому окну стул и приказал капитану выбираться наружу. Капитан выбрался наружу и потянул за собой Роуни.
Роуни сопротивлялся. Он кричал. Он изо всех сил, которые у него когда-либо были, тянул в противоположном направлении. Он прокричал имя брата, свое собственное имя, только немного длиннее, но Роуэн продолжал спокойно и безучастно смотреть в никуда. Роуни боролся, но это не помогло. Рукав его куртки цвета пыли порвался, когда капитан стражи вытянул его через дыру в окне в туннель. На земле под ногами был толстый слой мертвых птиц.
Капитан стражи позвал мэра и сказал ему, что туннель был пуст и что в колесах вагона застряло слишком много мертвых птиц, чтобы они могли поворачиваться. Единственным способом попасть а северный берег была пешая прогулка.
Мэр вылез в разбитое окно. Вэсс пошла следом. Она несла единственный фонарь, который повиновался ей.
В свете этого фонаря Роуни увидел Башку.
Башка скребла когтями по крыше вагона. Она в два длинных шага спустилась вниз. Она надвигалась на них, пока не стало казаться, что весь туннель состоял из Башки и служил только ей.
Капитан стражи поднял меч. Башка тихо произнесла заклятие:
— Твои механизмы сломаны. Твое зрение тоже сломалось. Ты видишь только, как оно ломается. — Она сказала это там, как будто слома уже были правдой, и они стали правдой. В его стеклянных глазах расправились пружины и разбились шестеренки. Он громко вскрикнул и уронил меч.
А еще он отпустил Роуни. Роуни медленно заполз обратно в разрушенный вагон.
— Ну, ну, — сказала Башка, как будто утешая капитана. Она подняла один коготь и стукнула его о стену туннеля. Он соскользнул на землю, прикрывая руками нерабочие глаза.
Башка поглядела на Вэсс и мэра. Она рассматривала Вэсс, как будто решая, съедобна ли она.
— Здравствуй, внучка, — сказала она. — Здравствуй, маленькая соперница.
Вэсс стояла очень прямо.
— Здравствуй, Башка, — сказала она. Ее голос казался надтреснутым, но в то же время храбрым. — Я не твоя внучка. Никто из нас никогда не был твоим внуком.
— Были, еще как были, — сказала Башка. Она протянула к Вэсс руку и заправила ей за ухо упавший локон. Он снова упал на лицо. — Кем вы еще могли быть? Я подобрала всех вас, когда у вас больше никого не было. Я взяла вас домой, когда ваши семьи утонули, умерли с голоду или бросили вас. Кому еще вы принадлежите, ну, если не Башке?
Вэсс вздернула подбородок:
— Спасибо за это. Но я все равно не твоя внучка.
Башка долго оценивающе на нее смотрела и скрестила руки перед собой:
— Я думаю, в этом ты можешь быть права, — сказала она голосом, полным удивления и боли. — Ты можешь больше не быть моей. Что ж, отправляйся на северный берег. Заставь мэра сдержать его обещания и заставь его страдать, если он не даст тебе твоего собственного дома. Ты сделала выбор, так держись его. Лучше тебе не метаться — он этого не одобрит, а я тем более.
Мэр выбрал этот момент, чтобы заговорить раздраженным и преисполненным осознания собственной важности голосом:
— Не говори обо мне так, как будто меня здесь нет, ведьма.
Башка улыбнулась. Она выглядела обрадовано. Она выглядела так, как будто только что съела самое вкусное в мире яйцо.
— Мэра здесь нет, — сказала Башка Вэсс. — Будь он здесь, я бы и его покалечила, и тогда он никогда бы не сдержал всех своих щедрых обещаний. Это мо тебе подарок, и он будет последним. Чтобы воспользоваться им, тебе нужно бежать. Этот туннель заполнится водой наводнения, и очень скоро. Наводнение придет сегодня.
Башка подалась вперед и прищурилась одним глазом:
— Можешь сказать его мэрству, что, даже если река вылижет южный берег, как чистый могильный камень, я позабочусь о том, чтобы он никогда не смог перестроить его на свой вкус. Южный берег принадлежит мне. Передай ему мои слова, ну. Я бы сказала ему лично, но его здесь нет. Я бы серьезно покалечила, если бы он был здесь. Я бы наложила на него прекрасные проклятия.