Это сообщение имело немедленные последствия, как мы могли это констатировать на следующий день, когда оказывали всевозможную помощь встревоженному рассудку Ногейры. Немезио вошёл в банк, задыхаясь. В ярости, будучи в центре большой группы Духов-насмешников, он потребовал увидеться с Ногейрой в какой-либо частной комнате. Служащий дал знак своему компаньону, и тот вызвал Клаудио. Но предчувствуя, что будет принуждён к очень сильному проявлению терпимости, Клаудио предпочёл принимать Немезио в вестибюле, недалеко от посетителей.
Гость начал с того, что потребовал отчёта в отношении своего сына, заявляя, что не позволит Клаудио влиять на него.
Клаудио мобилизовал все свои резервы смирения и прощения, чтобы объяснить, что они с молодым человеком только друзья, у него своя свободная воля, и он не считает себя вправе отвечать за него, и что…
Но зять Невеса прервал его и взревел:
— Заткнись, болван!… Ты никто! Идиот! Вот, получай, двухгрошовый спирит!…
И кулак Коммерсанта обрушился на лицо Клаудио, вызвав сильный шок в затылке, а тот лишь старался защищаться, пряча голову в своих руках.
Нападение было внезапным и быстрым. До того, как присутствовавшие пришли в себя от шока, банкир уже лежал на полу, и лишь благодаря вмешательству неизвестных людей, нападавшему дикарю помешали избить ногами лежавшее тело. Остановленный силой, он изрыгал проклятия, поддерживаемый невидимыми злополучными Духами.
Жертва встала, готовая к ответу, помятая, оскорблённая. Сильная боль била ключом в его груди. Он сейчас возьмёт реванш. Дерзкий коммерсант узнает его месть. Он раздавит его на месте, как червя. Но когда он поднимал свою правую руку, чтобы схватить руки противника, он словно молнией увидел отражение Мариты. Эта рука, маленькая и холодная, которая восставала из смерти, чтобы благословить его, оказалась в его руке. Малышка-жертва нечастного случая вставала в его памяти. Он обещал ей преобразиться, стать другим человеком… Невозможно было прервать свои обязательства. Он вспомнил о ней, страдающей, с телом, покрытым болезненными струпьями. Был ли он виновен? Достаточно ли сочувствия проявило Божественное Провидение к нему, чтобы ошибка, в которой он винил себя, прошла незамеченной в глазах людей? Не получил ли он прощения дочери, которую любил? Что бы она сказала, глядя на него из Потустороннего мира, если бы он не простил своего палача, который соблазнил его старшую дочь и украл его супругу? Он охватывал принципы, которые превозносили ему ясность суждений, чтобы он научился соединять доброту и различением, справедливость с милосердием… Ему надо было видеть в беспричинных врагах больных, которым требовалась помощь и доброжелательность. Как он мог осуждать того, кто сам себя обвиняет? Может, он сам должник, находящийся посреди краха и соблазна?
Он ослабил свою руку, которая до сих пор была перевязана, и слушая сарказм Немезио, который удалялся в ярости, остановленный людьми, призывающими громким голосом патруль к вмешательству, он, опираясь о стену под симпатизирующими ему взглядами всей аудитории не постеснялся дать волю крупным горьким слезам, которые стекали на его выбритый подбородок.
Когда автор ударов вышел на улицу, в театре действий появился управляющий и осведомился о причине беспорядков.
Взволнованный служащий пальцем указал на обиженного человека, упомянул о нападении и сказал:
— Если сегодня он не ответил на нападение, то потому, что он, конечно же, интересуется религией, потому что он спирит…
Руководитель разволновался. Желая развеять общий климат возмущения, он спросил через дверь:
— Что это за животное, которое избежало тюрьмы?
Одна пожилая дама, ожидавшая своей очереди, с расчётной книжкой в руке, проинформировала его:
— Я его знаю. Это Немезио Торрес, владелец огромных участков земли…
— Акула! — прокомментировал управляющий, с презрительными нотками в голосе. — Что он себе воображает, где он находится?
И обведя взглядом присутствующих, воскликнул:
— Дамы и господа, мы находимся в Рио!… в Рио!… Как вы могли оставить этого преступника на свободе? Случай, подобный этому, заслуживает полиции, наручников, конницы, тюрьмы…
Он находился перед неподвижным Клаудио, и, взяв себя в руки, обнял его и отвёл в малый зал в стороне. Там он выслушал из уст своего подчинённого историю дочери и парня, который был представлен ей накануне. Между возмущением и сочувствием, он разрешил молодому человеку начать работать, добавив, что даст ему лучшую зарплату, пока они не увидят, что ситуация разрешилась должным законным образом.