Альваро вырос, чувственный и разумный, и поскольку у неё не было другого ребёнка от этого второго брака, ребёнок воспитывался ею и её супругом, словно узы света и любви. Но несмотря на это, в возрасте пятнадцати лет, в 1827 году, малыш сел на судно, идущее в Европу, под руководством благородных друзей отца, таким образом осуществляя блестящую учёбу в Лиссабоне и Париже…
Загипнотизированная женщина рассказывала о событиях того времени, высказывая свои впечатления по поводу лиц, вещей, решений и фактов, словно её воображение было полно живой хроники. Она поведала нам, что её сын вернулся в 1834 году. Для неё и Хустиниано дом снова преобразился в очаг из роз, вплоть до некой ночи…
Перед лицом недомолвок брат Феликс, явно взволнованный, попросил, чтобы работа по анализу задержалась на возможных воспоминаниях упомянутой ночи…
Ориентер исследований повиновался.
Беатриса сморщила лицо, выдавая страдание человека, который натолкнулся на рану в собственном теле, не имея возможности избавиться от неё, и недовольно ответила:
— Я должна объяснить, что Брита была замужем за Теодоро Кастанейрой, богатым коммерсантом, жившем на улице де ла Валинья. Они были оба молодые, у них была единственная дочь Вирджиния, малышка одиннадцати лет… И хоть мне было за сорок лет, а Брите едва стукнуло тридцать, мы постоянно искали присутствия друг друга, это подобное чувство разделялось и нашими мужьями, у которых была та же разница в возрасте… Их объединяли дела, и нас — мечты по дому…
И она продолжила:
— Той ночью, о которой я начала говорить, мы с мужем выводили Альваро в свет, на вечеринке Командора Жоао Батиста Морейры, в Пердейра да Глория… У меня появились жуткие предчувствия, когда Альваро и Брита поздоровались, остановившись, восторженные, глаза в глаза, чтобы послушать сонатины… Напрасно я придумывала предлоги, чтобы уйти пораньше… Мы вернулись поздно ночью с нашим мальчиком, полным грёз. Он считал невозможным, чтобы она была замужем и имела дочь… Она казалась ему простой салонной малышкой из-за той грации, которой она располагала и пользовалась. Я делала всё, что было в моей власти, чтобы избежать бедствия, но, знать, не судьба… Оба они, охваченные взаимной страстью, стали часто встречаться во время прогулок… Поездки по Мангрульо и игры на пляже Ботафого, экскурсии в колясках на Ферму Каплуна, прогулки со стороны Муда да Тихука… Всё происходило мирно, пока Теодоро не застал их в комнате Отеля «Фарукс». Оскорблённый, муж перестал интересоваться своей женой, хоть и не оставил семейного очага из любви к дочери… Но даже в таком положении он ухаживал за маленькой Марианой де Кастро, которую мы звали Нанинья, девушкой из хорошей семьи, жившей со своими родителями на улице Кано… Нисколько не огорчённая, Брита даже принялась облегчать, насколько возможно, их связь, чтобы ощущать себя свободной… Нанинья, в конечном счёте, уступила этой игре в прятки, но бросила обоих детей, рождённых от коммерсанта, у дверей Милосердия, насколько всем это стало известно…
Госпожа Торрес разразилась слезами и продолжила, рассказывая, что её сын, четыре года спустя, устал от Бриты, и лишь сейчас проинформировал свою семью, что у него в Лиссабоне есть невеста… Он хотел вернуться туда, но опасался, как бы его любовница не покончила с собой. После множества безрезультатных хитростей, направленных на то, что уйти от неё, он создал маккиавелевский план, который для неё, любящей матери, стал бы необратимым несчастьем. Как-то заметив, что у Бриты слабость к драгоценностям, он внушил своему отчиму, что она страстно желает его преданности, изобретая послания и нанизывая одну ложь на другую. Убеждённый уговорами своего пасынка, Хустиниано стал действовать, смог впечатлить Бриту своими редкими подарками, пока во время первой встречи, организованной Альваро, который принял в ней участие в роли оскорблённого спутника, чтобы, наконец, уехать в Португалию, оставляя за собой многие трагедии.