— Бог мой, что я слышу? — вскричала жена.
Она разразилась рыданиями, в тревоге видя, как разговор принимает неожиданный оборот.
— Ты услышала чистую правду, — сурово продолжил Клаудио. — Не позднее как позавчера, вынужденный по долгу службы быть на фуршете в честь одного из моих шефов в ночном клубе, я был вынужден уйти под предлогом разыгравшейся мигрени. А знаешь, почему? Наша дочь, которую ты считаешь святой, была там в объятиях какого-то пожилого хорошо сложенного мужчины, обнимавшего её далеко не по-отцовски. Мне стало так стыдно, что я попросил своего коллегу заменить меня на фуршете, и спешно вышел, пока Марина не заметила меня.
— О, бедная малышка!… возразила возмущённая «донна» Марсия, и лицо её словно охватило пламя.
В этот момент оба механически они сбросили последние следы своих масок. Мысленно они противостояли друг другу, с жёсткостью, скрыть которую было невозможно: два суверенных врага, антипатия против антипатии.
И кислый диалог продолжился:
— Бедная малышка? В чём бедная?
Супруга окинула его насмешливым взглядом сверху вниз, и затем принялась обвинять:
— Я не хочу сейчас говорить о твоём присутствии, как пожилого и женатого мужчины, в публичном доме, поскольку не верю в эти россказни о праздновании шефов в столь поздний час. Ты всегда был безнравственным, недостойным лжецом, но радио любви к семье я оставляю это в стороне, чтобы ты мог увидеть ситуацию…
Рассчитывая расчувствовать его ради своих целей, донна Марсия расчётливо понижает степень терпкости в разговоре, смягчая тон своего голоса, ранее столь агрессивного.
— Клаудио, Марина смиренно оказывает услуги, никогда не скрывая от меня всей правды. Она никогда не хитрит. С тех пор, как состояния здоровья супруги Немезио ухудшилось, она с милосердием делит своё время между обязанностями по работе и домашним очагом своего шефа, где умирает его жена… Ты не можешь не восхищаться её самоотречением, поскольку у неё нет никакой нужды так интересоваться личной жизнью семьи Торрес, чтобы ухаживать за ними, несколько ночей подряд, из простого духа самопожертвования… Не знаю, приходилось ли тебе видеть её, когда она возвращается домой под утро, с синими кругами под глазами и утомлёнными чертами лица.
А в изобретательном уме собеседника уже складывался сложный поворот темы. Слушая оскорбительные слова «донны» Марсии, он ощущал страстное желание надавать ей пощёчин. Он побагровел от негодования, но сдержался. Он не отказывался отвечать шутками, но был убеждён, что их слушала Марита, и желал покорить её любой ценой. Он не мог уже отступать, особенно сейчас, когда он раскрыт. Он будет продолжать.
«Донна» Марсия, обманувшись, приняла версию кошмара и посчитала, что девушка спала, поскольку видела её в своей комнате.
Но он знал, что его слушают, за ним наблюдают. Он не предпримет никаких действий, несовместимых с галантностью, которую он начинал развивать. Если бы она стала выходить из себя, он увеличил бы дистанцию между ними. Он решил вынести насмешки и оскорбления, какими бы они ни были, определяя, как сориентировать разговор, чтобы извлечь из него пользу для себя.
Кстати, развоплощённый приятель рядом с ним подбадривал холодность его души, нашёптывая ему мысли. Выдумка одного дополнялась в другом. Они заключили вместе, что для них более разумно взвесить все подробности и говорить размеренным тоном. Они будут манипулировать Марсией, чтобы завладеть Маритой: их собеседница станет инструментом их действий. Они воспользуются ей, как трамплином, для достижения цели.
Все эти рассуждения промелькнули в голове Клаудио, пока жена изо всех сил старалась оправдать и защитить свою дочь. Во власти новых мыслей, он не улыбался. Но смягчил выражение лица, как человек, уступающий терпению.
Слегка обезоруженная невозмутимостью, которую она приняла за доброжелательность, «донна» Марсия продолжила:
— Случается, что господин Торрес оказывается откровенно растерянным перед трагедией, которую не в силах предотвратить никакое богатство; щедрые деньги и угнетённое сердце, процветающий бизнес и близкая смерть. Наша малышка выказывала ему сочувствие. Она окружила больную такой нежностью, что та открыла ей страдания человека, осознающего приближающееся вдовство… Вот почему она старается придать ему сил, как может…