- Вроде вытянули? – доктор устало снял маску.
- Везучая, - подытожила сестра. – Наверное, в спортлото везло? В прошлой жизни.
Иосиф Виссарионович
Тифлисская губерния. Город Гори. 1893 год.
- Джугашвили, почему ты избил Жванию? – голос духовного наставника, казалось, доносится издалека.
- Простите, отец мой, - склонив рыжую голову, подросток смиренно, и в то же время дерзко, взглянул прямо в глаза духовнику.
Москва. Кремль. 1941 год.
- Эвакуация? – желтые от трубки пальцы нервно стучали по столу. – Даже не смейте думать об этом! Стянуть все силы на оборону Москвы! Потеряем Москву – потеряем всё!
Ближняя дача. 1 марта 1953 года.
- Иосиф Виссарионович, что с вами? – Лозгачев пытался понять, вспотев, жив Сталин или нет. Припал к груди, пытаясь услышать пульс…
Бетельгейзе. Звезда в созвездии Ориона. 2010 год по земному летоисчислению.
Трое зеленых маленьких существ, населяющих планету, склонились над Четвертым, пытаясь привести его в чувство. Они обменивались между собой курлыкающими звуками, выражающими явную тревогу.
- Как он? – спросил Главный.
- Вроде дышит, - предположил Косоглазый.
- Помогите мне, - Толстый протянул левое щупальце.
Лежащий без сознания Четвертый глубоко вздохнул, и открыл огромные глаза.
- Где я? – прошептал он.
- Дома, - коротко хохотнул Косоглазый. – Вот тебя зацепило.
- Что это было? – Четвертый попытался подняться.
- Это, брат, такая трава, - философски заметил Главный. – Не надо было столько курить.
- А что ты видел? – полюбопытствовал Толстый.
- А сколько времени я отсутствовал? – вопросом на вопрос ответил Четвертый.
- Ну, минут пятнадцать, - предположил Косоглазый.
- Да-а, - Четвертый встряхнулся. – Я был на маленькой планете, объятой распрями, войнами и нелюбовью существ, населяющих ее друг к другу.
- И кем ты там был? – Главный придвинулся ближе.
- Верховным главнокомандующим одной из сторон, - Четвертый потянулся к сосуду с водой. – Прожил его жизнь. С рождения и до смерти.
- Круто, - Толстый сворачивал самокрутку. – Сейчас я попробую.
- Хорошая трава, - подытожил Косоглазый. – Эдмунд не обманул.
Сперматозоид
- Ты лучший!
- Издеваешься?
- Пошел ты…
Было холодно. Из форточки дуло.
- Я люблю тебя.
Он повернулся к ней. Подтянул одеяло на себя.
- Замерзла?
- Ты, как печка, всегда горячий.
- Лучший из всех, что были до меня? – он прижался небритой щекой к ее груди.
- Нет.
- Что нет?
- Не лучший из всех, - она нежно скользила губами по его ладони. – Единственный. Единственный из всех моих мужчин, которого я так люблю.
- Как так? – он приподнялся на локте.
- Так, - она старалась в темноте заглянуть в его глаза, такие разные при разном освещении. – Безумно, безоглядно…
- Ахматова? – неуклюже попытался сострить он.
- Бродский, - улыбнулась она.
В параллельном мире маленький безымянный сперматозоид, преодолевая многочисленные препятствия, пытался, как мог, достигнуть цели своей жизни – яйцеклетки. Он боролся не за себя, а за их счастье. Из последних сил, собравшись, он преодолел последний рубеж, и слился в экстазе с конечной целью своего путешествия.
- Йес, - пробормотал сперматозоид.
- Вот ты и дома, - прошептала яйцеклетка в ответ.
- Смотри, какой большой! – бабушка подняла ребенка на вытянутых руках, любуясь им в лучах заходящего солнца.
Майдан
- А что ты раньше, не мог? – тетя заправила выбившийся локон в бигуди. – Сказать ей об этом надо было раньше.
- Тё-оть, - не отрываясь от монитора, усмехнулся я. – Ну, не смог я. Ведь он – мой отец.
- Отец, - фыркнула тетя. – На холодец.
- Знаю, знаю, - я отъехал вместе с креслом от стола. – И про то, что бросил нас с мамой, и про то, что ушел к этой стерве с пятого дома, у которой тогда у самой трое по лавкам сидело. И про алименты, которые не платил, и про то, как вы с мамой вдвоем меня вырастили, хотя было ой, как трудно.