1.
- Вставай, сука, - тяжелый носок ботинка нескладного, долговязого милиционера больно впился между ребер. – Глянь, Серый, разлегся. Тебе, што-на, санаторий тута?
- Тута, - хмыкнул в густую бороду разбуженный бомж. – Вы что-то хотели, господа?
Служители порядка недоуменно переглянулись. Рыжий, коротконогий отстегнул дубинку с пояса.
- Бить будете? – догадался тот.
- Ага, - буднично ответил тот, обернувшись к напарнику. – Чего ты тянешь, Колян? Давай на санаторий наложим мораторий.
- Погоди-ка, Серый, - долговязый Колян отодвинул того и наклонился к бомжу. – Ты что, новенький тута? – зашептал ему на ухо. Дождался ответного кивка. – Кому платишь? Никому? Я так и думал. Значицца так, - он выпрямился и отстегнул свою дубинку, видимо для большей аргументации. – Платить будешь нам раз в неделю. Полтора стольника в день. Понял? Итого, в следующий вторник с тебя тысяча.
- Пятьдесят, - вклинился рыжий.
- Что, пятьдесят? – переспросил Колян.
- Ну, это, - неуверенно начал Серый. – Семь на полтораста – будет тысячу пятьдесят.
- А-а, - Колян сверху поглядел на напарника. – Скидка для бомжей сегодня. Пошли.
2.
- Ахмет, земляк он наш, - толстый глухо кашлянул в кулак.
- Ишак он, а не земляк, - перемешивая длинной палкой головешки в костре, ответил лысый. – Ни слова по-нашему не знает.
- И что? – встрепенулся толстый. – Наш дедушка тоже ни слова по-русски не знал, а всю жизнь себя считал русским.
- Так-то де-едушка, - лысый многозначительно поднял вверх заскорузлый палец.
Парамон лежал на траве, прислушиваясь к их гортанному бормотанию. Он знал, что взяли его в побег только по личной просьбе Кривого. Кривой сказал взять, они и взяли. Ни о чем не спрашивая. А что дальше? Долгая дорога до Москвы. Еще, не известно, как все пройдет там. И удастся ли ему добраться туда живым.
- Вставай, Парамон, - толстый затушил костер, разбросав угли по сторонам. – Идти надо. Через час будет схрон с едой и одеждой.
3.
Сидя под вагоном в отстойнике, Антон лениво наблюдал медленно текущую мимо жизнь. Вот проехал, грохоча своими железками автопоезд по сбору белья. Проводники киевского решили выпить, солидно гремя бутылками в непрозрачных пакетах из близлежащего супермаркета. Воровато оглядываясь по сторонам, к забору пробирался худой мужчина с увесистым кейсом в руке. Что-то в его пружинящей походке напомнило Антону о детстве. Повернув голову, он увидел, как с двух сторон к мужику, беря его «в клещи», подбираются Колян с Серым.
- Уважаемый! – Колян криво усмехнулся. – Документики предъявите.
Тот на минутку присел, пытаясь открыть чемоданчик, а затем резким пружинящим ударом вбил свою ступню в подбородок служителя порядка. Тот коротко охнул и осел, закатив глаза. Антон вспомнил. Парамон. Только он в их классе занимался карате. Причем занимался серьезно. По нескольку часов в день не вылазил из зала. Вспомнил и напрягся. Серый подбирался к Парамону сзади, стараясь ступать как можно тише. Правой рукой он уже расстегивал кобуру. Антон выбрался из своего укрытия, зажав в руке увесистый железный прут. Этим прутом он и ударил в самую середину милицейской фуражки, когда Серый уже вскинул руку с пистолетом для выстрела.
4.
Двери медленно открылись. Поджарый охранник улыбнулся ему навстречу.
- Доброе утро, Антон Антонович!
- И тебе привет, Олежка, - Антон изящно помахивал модным портфелем. – Как семья, дети?
- Так нет же пока, - охранник развел руками.
- А, да, - извинился тот. – Как «Спартак»?
- Опять продули, - махнул рукой Олег. – Надо в Казань переезжать. Болеть за «Рубин».
Антон усмехнувшись, вошел в лифт.
- Привет, Парамоша, - войдя в кабинет, он бросил портфель на стол.
- И тебе не хворать, - Парамон оторвал взгляд от ноутбука. – Когда работать начнешь?