Выбрать главу

В середине февраля Хелен Эллис обедала в ресторане «Джаспер» с подругой, Нэнси Петтингрю, когда к ним подошел метрдотель и пробормотал ей в ухо, что ей

звонят.

Ей только принесли блюдо с моллюсками под мексиканским соусом и бокал охлажденного шампанского.

– Ох… Кто бы это ни был, скажите, что я перезвоню после обеда, хорошо?

– Говорят, это очень срочно, миссис Эллис.

Нэнси хохотнула.

– Это что, твой любовник, а, Хелен?

Метрдотель невозмутимо продолжил:

– Этот джентльмен сказал, что на счету каждая минута.

Хелен медленно опустила вилку.

Нэнси нахмурилась.

– Хелен? Что случилось? Ты побелела!

Метрдотель отодвинул стул Хелен и провел ее через весь ресторан к телефону. Хелен подняла трубку и бесцветным, как минералка, голосом проговорила:

- Хелен Эллис, слушаю вас.

– Я нашел донора, – сказал доктор Арколио. – Идеально подходящая ткань. Вы все еще хотите это сделать?

Хелен сглотнула.

– Да. Я все еще хочу сделать операцию.

– В таком случае немедленно приезжайте в Кембридж. Вы что-нибудь ели?

– Как раз собиралась обедать. Я съела кусочек хлеба.

– Больше не ешьте и не пейте. Приезжайте сразу. Чем раньше приедете, тем больше шансов на успех.

– Хорошо, – согласилась Хелен. – Кто это был?

– Кто?

– Донор. Кем она была? Как она умерла?

– Для вас это не имеет совершенно никакого значения. На самом деле, психологически будет даже лучше, если вы не знаете.

– Очень хорошо. Буду через двадцать минут.

Она вернулась к столику.

– Нэнси, прости… Мне надо идти.

– Когда мы только сели обедать? Что случилось?

– Не могу сказать, прости.

– Так и знала, – сказала Нэнси, бросая салфетку на стол. – Это все-таки любовник.

– Позвольте мне рассказать, что нам удалось сделать, – сказал доктор Арколио.

Прошло почти два месяца, началась первая неделя апреля. Хелен сидела в накрытой белой черепицей оранжерее особняка на Чарльз-ривер, на плетеной кушетке,

заваленной украшенными вышивкой подушками. В оранжерее вовсю цвели желтые нарциссы, однако снаружи все еще было очень холодно. Небо над куполом стояло

цвета размытых чернил, и там, куда солнце не попадало, газоны были покрыты инеем.

– При обычной операции по смене пола яички удаляются, а вместе с ними удаляется и пещеристая ткань пениса. Внешние ткани пениса тогда сворачиваются назад

в виде трубки, тем самым образуя искусственную вагину. Но она, конечно же, искусственная, и во многих аспектах не в состоянии нормально функционировать.

В особенности ей не хватает полноценной эротической чувствительности. Но я могу дать своим пациентам настоящую вагину. Я могу изъять из тела донора всю

вульву, включая мышцы и пещеристые ткани, их окружающие, и трансплантировать их в тело реципиента. Потом, с помощью микрохирургических технологий, разработанных

в МИТ при моем участии, нервные окончания «подключаются» к центральной нервной системе пациента… тем самым делая вагину и клитор способными к возбуждению

точно так же, как и в теле донора.

– Мне было не до возбуждения, – сказала Хелен с кривой усмешкой.

– Знаю. Но теперь это ненадолго. Вы превосходно восстанавливаетесь.

– Думаете, я сошла с ума?

– Не знаю. Зависит от ваших целей.

– Моя цель – сохранить все, что вы видите вокруг.

– Ну… – сказал доктор Арколио. – Думаю, вам это удастся. По словам вашего мужа, ему не терпится вновь заняться с вами любовью.

– Простите, – сказала Хелен, – что я заставила вас нарушить ваш моральный кодекс.

Доктор пожал плечами.

– Теперь уже поздно. Но, должен признать, я горжусь тем, что мне удалось сделать.

Хелен позвонила в маленький серебряный колокольчик, лежавший на столе позади.

– Тогда как насчет шампанского, барон Франкенштейн?

Во вторую пятницу мая она пришла в мрачную, просторную библиотеку, где работал Брэдли, и встала посреди комнаты. Она впервые вошла в библиотеку не постучавшись.

На ней была длинная шелковая рубашка алого цвета с алыми шнурками и алые же туфельки. Волосы слегка завиты и стянуты алой ленточкой.

Ее голубые глаза были слегка затуманены, на губах играла легчайшая из улыбок, а левая рука покоилась на коленке – легкая пародия на шлюху, ожидающую клиента.

– Ну что? – спросила она. – Уже четыре часа. Тебе давно пора спать.

Конечно, все это время Брэдли знал, что она была там, и пусть он даже хмурился над документами на землевладение, он не мог разобрать ни единого слова.