Напротив него за небольшим столиком сидел Павел Сергеевич, деловито разложив перед собой орудия пыток. Прогресс брал своё, теперь, вместо железной девы и испанского сапога, использовались препараты. Один большой шприц, пара маленьких, уже использованных, две ампулы с мутной жидкостью.
— Юрьич, — палач повернулся к нам, как только мы вошли, — ты скажи, он нам ещё нужен? Просто нельзя вечно на препаратах держать, он скоро копыта откинет.
— Это уже неважно, у нас только один вопрос остался, но он, увы, не знает ответа. Думаю, пора…
— Дайте мне попробовать, — попросил я.
— Попробуй, — Павел Сергеевич скептически махнул рукой. — Только бесполезно, он уже в овощ превращается.
Я подошёл и присел рядом. Маша спрашивала, чувствую ли я их. Не уверен, кое-что, возможно, чувствую, но пока не разобрался в своих чувствах. Я взял его за руку и прислушался к себе, рука была абсолютно безвольной, как у паралитика.
— Как тебя зовут? — спросил я, чтобы хоть что-то услышать в ответ.
— Гриша, Григорий.
— Скажи, Григорий, ты знаешь, где патриарх?
— Не знаю, — глухо отозвался он. — Патриарх никому не рассказывает.
— Ты видел его?
— Да, он силён. Ему никто не страшен.
— Что он хочет делать?
— Он собирает адептов, собирает тех, кто поклоняется Древним. Он одаривает их силой, но взамен требует верности. Никто не смеет…
— Григорий, — перебил я его. — Я не о том спрашиваю, меня интересует, что он будет делать потом?
— Попроще фразы строй, — шёпотом посоветовал Павел Сергеевич, — он так не поймёт.
— Григорий, что будет потом? Что вы будете делать потом? Что прикажет вам патриарх?
— Потом мы, патриарх говорил… он говорил про поход, про нашу миссию, мы должны… должны открыть врата, выпустить…
— Кого вы должны выпустить?
— Того, кто был заточён, кого держали в плену, кто не видел света… Патриарх однажды говорил о них…
На этом силы покинули Григория, он уронил голову на грудь и затих. Попытки привести его в чувство результата не дали, да мы особо и не старались, вряд ли услышим что-то ещё. Но и того, что сказано, достаточно, чтобы делать выводы. Патриарх каким-то образом собрался освободить представителей древней расы.
— Знаешь, что, Максим, — сказал мне Рязанцев, когда мы выносили тело Григория из подвала. — Ты, наверное, переезжай сюда с концами. Сейчас нужно, чтобы все бойцы под рукой были.
— Хорошо, только вещи перевезу, завтра к вечеру переберусь.
В самом деле, чего мне собираться? Возьму ноутбук, да оружие. Ну и из одежды что-нибудь. Всё равно потом из города уезжать.
Труп Григория закапывали в темноте. Выбрали подходящее болото, такое место, куда ни один человек в здравом уме не сунется. Земля была мягкой, но в яму тут же набиралась вода, с великим трудом выкопали около метра в глубину, после чего опустили туда тело. Перед тем, как закапывать, Павел Сергеевич полил голову и руки какой-то жидкостью из двухлитровой бутылки. Раздалось шипение, он выждал минут пять, после чего велел закапывать.
Яму быстро закидали землёй, сверху уложили слой дёрна. Через пару месяцев даже следа не останется. Не будет у него нормального погребения, но он это заслужил.
Глава семнадцатая
Когда настал час Х, мы были готовы. И не только мы. Григорий указал место и время проведения обряда. А прослушка установила тот факт, что, несмотря на потерю одного из членов секты, никто не собирается отказываться от обряда.
Сам сеанс прослушки был довольно интересен. Там присутствовали трое, каждый орал на других, нарастала паника. Они были напуганы, но ситуация оказалась безвыходной.
— Надо просто валить! — едва не крикнул один. — Бросать всё и валить. Иначе…
— Нельзя валить, ты сам прекрасно знаешь, что будет! — отозвался, перебивая его, второй, голос его срывался на визг.
— Заткнитесь оба, — третий сохранял хладнокровие или просто пытался не подать вида. — Мы всё сделаем, как планировали. Потом поедем к патриарху, упадём ему в ноги и будем просить. Он простит, наверное. Но для этого нам нужна сила. Слышали меня? Сила, которую даст обряд. Круг почти завершён, мы добились многого.
— Гриша пропал, — напомнил первый. — Понимаешь, не убит, а просто пропал. Что, если его захватили и пытают? Может, хоть место обряда сменим?