- Это сейчас неважно, - решительно ответил Вася, не отрывая взгляда от экрана, и жестом пригласил его присесть перед телевизором. - Попробуй понять, о чем мультфильм, - добавил он, когда Ирек растекся по креслу.
Друзья с минуту молча дырявили неподвижным взглядом экран телевизора, затем Ирек сделал признание, что он никак не может уловить суть происходящего.
Вася перевел взгляд на товарища, и они одновременно начали смеяться, осознав, что находятся в одинаковом состоянии неадекватного восприятия, хотя обстановка вне телевизора не содержала в себе ничего подозрительного.
***
Вообще речь не о влиянии некоторых препаратов на организм человека, а о том, насколько сильно в результате смещения точки сборки меняется восприятие общей картины наблюдаемой реальности, отдельные детали которой внешне кажутся неизменившимися. Вася имел возможность убедиться в этом сперва после употребления мускатного ореха, а затем под действием работы Ланиного сознания на поляне парка, когда далеко не филантропный Василий к своему же удивлению в каждом человеке ненадолго увидел нечто безупречное, созданное самим богом.
В тот день Василий впервые смотрел на окружающую действительность через призму состояния сверхвосприятия без употребления каких-либо вспомогательных веществ. Он по-настоящему почувствовал каково это, на самом деле любить весь мир и восхищаться каждым его творением. Это не имело ничего общего с позитивным настроем или доброжелательным расположением духа. Осознание идеальности у него не шло от мозга. Он просто смотрел на это, восхищался этим и не мог налюбоваться.
Падающие ручки
Основой любой практики, изучаемой в школе сдвига точки сборки, являлась медитация. А основой любой медитации являлось сосредоточение внимания на каком-либо конкретном процессе. При этом очень важно было научиться не отвлекаться ни на посторонние мысли, ни на внешние раздражители. Помимо навыков визуализации нужных образов крайне важным считалось умение останавливать внутренний диалог. Во время медитаций часто возникали какие-либо видения или ощущения в теле, которые вполне могли быть внешними сигналами (на их получение чаще всего и была направлена такого рода работа), а внутренний диалог либо визуализация каких-либо сторонних образов делала неразборчивым результат медитации. Допустим, если было необходимо почувствовать, мертв ли человек с фотографии, то без остановки внутреннего диалога сложно было разобрать, пришла ли информация о человеке извне или это собственное сознание в метании между вариантами ответов само логически пришло к определенному выводу.
Процесс обучения остановке внутреннего диалога, либо сосредоточению на чем-либо одном, без отвлечения сознания от предмета медитации, требовал долгих и частых тренировок. В восточных практиках люди уделяют этому практически все свободное время. Для вхождения в нужное состояние люди часами могут сидеть неподвижно, уходя в глубины собственного сознания.
Но длительные медитативные практики не были коньком школы сдвига точки сборки. Каждый ученик, включая Васю, не считал должным долго уравновешивать внутренние процессы, прежде чем выполнить ту или иную практику. Уроки были построены таким образом, что и времени на это особо не давалось. Но если увеличить количество времени на медитации не представлялось возможным, то вторую причину, препятствующую правильному выполнению упражнений, вполне можно было устранить. В классе элементарно не создавались условия для нормального освоения материала. Едва в аудитории устанавливалась абсолютная тишина, как ее обязательно прерывал целый шквал различных звуков, которых вполне можно было избежать, будь на то совесть у учеников, либо воля инструкторов. По традиции начиналось все с падения на ламинат пишущих принадлежностей. Ученики на лекциях пользовались целой кучей ручек и фломастеров разных цветов и оттенков. Они им нужны были не столько для пометок, сколько для того, чтобы фиксировать полученные во время медитации ощущения. Это делалось очень оригинальным способом. Поймав нужное состояние, ученик начинал зарисовывать некие символы и узоры, которые у него ассоциировались с возникшими ощущениями. В конце концов, получалась некая настроечная мандала, взглянув на которую ученик в дальнейшем мог войти в требуемое состояние гораздо быстрее, чем медитируя «с нуля». Так как точка сборки в нужном состоянии уже побывала, то от ученика требовалось просто вспомнить свои ощущения, чтобы войти в это состояние заново. Вот как раз мандала и была этой некой напоминалочкой, помогающей освежить память ученика. А так как в аудиториях не было столов, то записи делались в тетрадке на коленке, и всю эту канцелярскую утварь складывать было особо некуда. Убирать все в сумки не имело смысла, ведь как только ученик ловил нужное состояние, ему нужно было сразу же взять ручку и начать делать зарисовки. Поэтому всю канцелярку ученики клали рядом с собой на стул. Во время медитаций ручки часто скатывались и падали на пол, создавая первую волну внешних раздражителей, которая не давала группе успокоить свои мозги еще в самом начале медитации. Затем у кого-нибудь запросто мог зазвонить телефон. Конечно, ученики старались отключать звук перед началом занятий, но иногда кто-нибудь обязательно забывал это сделать. К тому же, большинство слушателей переводили свои мобильники в виброрежим, а, когда телефон начинал издавать гул на всю аудиторию, никто не бросался к сумке, чтобы отключить его. Несмотря на то, что виброрежим для того и создан, чтобы никого не беспокоить, кроме самого хозяина, гул отвлекал еще дольше, чем звук, пока звонящий не положит трубку. Поэтому всей группе приходилось на время вызова смещать свое внимание обратно во внешний мир и ждать, пока мобильник не заткнется, попутно желая владельцу телефона всех «благ», а за одно и чтоб он сдох.