Из ящера натекло достаточно крови, и Зур’дах начал ей управлять. Формировать большой, колышущийся шар, а потом десятки потоков. Поначалу он не мог управлять больше чем парой капель крови, а теперь вот одновременно десятки плетей из крови.
Увы, такой эффективностью как тьма они не обладали. Но Зур’дах понимал, что управление ими ему точно в будущем пригодится. Так же, как это было с Тьмой. Поэтому всё это время он тренировал их наравне. Во Тьме он, конечно, быстро уперся в определенный потолок, но в управлении кровью ему пришлось начинать всё заново, поэтому прогресс шел довольно быстро.
На кровь удавалось воздействовать только пока она была свежей, как вот сейчас, но едва она высыхала или подсыхала, то всё, что Зур’дах ни пытался бы с ней сделать — разрушалось. Поэтому пока он ждал Маэля, то устроил себе небольшую тренировку. Уж в ящере крови было очень много, так что сегодня он попытался максимально расширить шар крови и за пять-шесть минут он достиг размеров в два шага.
Удерживать его было почти так же тяжело как и три копья из материализованной Тьмы. На одновременное освоение последних ушел почти год. Это было в разы сложнее, чем предыдущие иглы тьмы, которые он делал в Ямах Айгура. Но он видел, насколько они эффективны против любого противника на Арене. Вот только для них требовалось действительно много Материализованной Тьмы. На одно копье, бывало, уходило по часу. Потому что тьмы на этом Ярусе было не так уж и много. Встречались, конечно, места более насыщенные Тьмой, но в подавляющем большинстве территории были на неё скудноваты.
Теперь Зур’дах понимал, что причиной такого легкого освоения тьмы в Ямах был Разлом, который давал тот самый переизбыток Тьмы, ускоряя тренировки.
— Вернулся. — громко возвестил Маэль, бросая на пол корзины.
— Твою мать!
От неожиданности шар крови плюхнулся на пол.
— Опять этой сраной кровью занимаешься?
Зур’дах отмахнулся и пошел к большим плетеным корзинам. В них они обычно переносили мясо и вещи. Учиться плести подобные корзины пришлось заново: уроки Драмара забылись, а вот корзины приходилось менять каждый месяц — слишком уж быстро они разрушались. Впрочем, как и каменные кинжалы, и наконечники копий, которые приходилось делать новые. Когда они бежали из Тхер Гхола у них не было ничего, их одежда быстро пришла в негодность — и они стали использовать шкуры убитых животных
— Ладно… —выдохнул Зур’дах, — Пора за работу.
Вооружившись дюжиной каменных кинжалов они начали разделывать убитого ящера, параллельно отпугивая мелких тварей-падальщиков и бесконечных насекомых.
Зур’дах делал это и тьмой, и кровью, комбинируя атаки.
Потрошили ящера они спокойно, зная, что раз он остановился в этой пещере — значит крупных хищников, опасных для себя, здесь не нашел. Оставалась лишь мелочь, которая вела себя нагло и назойливо, но опасности для друзей не представляла.
Полдня ушло на то, чтобы разрезать броню ящера на удобные части, а мясо — длинными ломтями, которые можно было сушить.
В самой пещере Зур’дах и Маэль задержались еще на неделю, пока не просушили мясо и не отскребли броню от остатков твари.
Потроша и разделывая очередную мощную тварь, Зур’дах думал о том, что обычные гоблины никак не смогли бы выжить в подобных местах — это было под силу лишь бойцам-мутантам, имеющим опыт смертельных боев в Ямах.
На миг он представлял Кайру и Тарка — что с ними было бы, выживи они? — Они бы сразу попали обратно в рабство или сгинули в лапах очередной твари, точно так же, как и большинство других детей-бойцов. Без той же Тьмы, которой владел Зур’дах, им в эти несколько лет пришлось бы в разы сложнее. В тяжелых ситуациях он мог сковать слишком прыткую или сильную тварь, и тогда уж они приканчивали её без проблем.
Зур’дах стиснул зубы. Мысль о погибших до сих пор была болезненной, хоть прошло уже несколько лет. Наверное, останься он один, без Маэля, было бы еще больнее. Но так у него хотя бы остался друг, которого он мог защитить и который мог защитить его.
Часть навыков, полученных во время выживания в Подземельях с Драмаром, вспомнились и пригодились, да и Маэль тоже обладал подобными умениями, так как его племя, которое сделали рабами, тоже выживало в Подземельях — пусть и не так глубоко.
Но даже им, сильным, в первые месяцы было тяжело. Тяжело вновь привыкнуть к тому, что везде опасность, что нельзя больше взять и прилечь беззаботно. Кто-то один должен был постоянно охранять сон другого. Еда, которую нужно было добывать; оружие, которое тупилось; и раны, которые то тут, то там оставались тонкими полосками шрамов. Первое время приходилось перебиваться грибами и мелкими насекомыми. Позже они научились бесшумно выслеживать и убивать практически любую добычу.А еще нужно было постоянно заметать следы за собой — это они поняли и научились тоже не сразу. В первый месяц они об этом даже не думали, просто убегали вперед.