Злая и агрессивная паучья кровь тут же начала его атаковать, почувствовав угрозу.
Зур’дах же просто лежал с открытыми глазами и смотрел пустым взглядом в своды пещеры. Всё его внимание, сознание было внутри — там, где происходила сейчас борьба.
Паучиха, вернее ее животное безмозглое подобие, пыталась атаковать его Кровь и поглотить ее. Процесс происходил подобным образом впервые. Маленькие ядра поглощались сами собой, а самое первое ядро он поглощал вообще иначе. Тут же была чистая борьба Воли и Крови.
Удары паучихи были болезненны, но гоблин ждал, пока она потратит больше сил. От одного из таких ударов он даже вскрикнул. Тело выгнуло дугой от боли. Хоть Чернопрядец выплеснул Тьму, Зур’дах не спешил ей пользоваться. Рано.
Давай-давай… Покажи сначала, что можешь!
Паучиха внутри злобно оскалилась и продолжила распространяться по всему телу, думая, что легко захватит его. Чужеродная Кровь добиралась до самых кончиков пальцев. Однако тварь не понимала, что чем больше она распространяется по чужому организму — тем слабее становится. Тем жиже становится субстанция, ее содержащая. Ее сила была в плотности, в концентрированном сгустке, которым она была.
Зур’дах этого и ждал. Удивительно, но как действовать, чтобы поглотить эту тварь он понимал интуитивно.
Пора. Получай, сука!
Через секунду уже его Кровь стала огненной лавой, бегущей по венам. Настолько быстро он начинал ее обращать. Кроме того, Тьма в его крови начала бешено жрать частицы чужой крови. По чуть-чуть. Незаметно. Но везде, одновременно. По всему телу.
Маэль, тем временем, видя, что друг в сознании, но глаза его будто пустые, что-то говорил ему, спрашивал, успокаивал и. явно нервничал. Зур’дах не мог разобрать его слов. Собственное бешеное сердцебиение заглушило все звуки. Дышалось тяжело. Кровь внутри пылала.
Чужое паучье агрессивное сознание раз за разом пыталось распространиться по его телу и захватить его, но, неожиданно, получало удары по себе, хоть в ответ наносило болезненные укусы, пытаясь сгрызать его Кровь, делать своей. Вот только каждый укус наносил ей боль, потому что был наполнен Тьмой Чернопрядца.
Зур’дах скоро понял, что даже мешает. Черный Паук, вернее его бессознательные остатки, могли справиться сами, а он лишь распылял его силы. Но понимал, что делает правильно, так как именно он, Зур’дах, должен контролировать ВСЁ в своем теле. Потому что потом Чернопрядец исчезнет из его тела, и он будет один. Он снова должен будет рассчитывать только на свои силы.
Конечно, Паучиха-Праматерь не имела отношения к этой отдельной твари из кристалла. Это было очевидно по тупому сознанию обычного, хоть и могучего насекомого, созданного в этом кристалле. Как Прожора, до момента слияния с другими частицами Чернопрядца, он был чем-то другим, не таким древним и могущественным, так и в этой кроваво-черной паучихе не было ни капли разумности — одни инстинкты, желавшие пожрать всё на своем пути.
Нет, я сам должен всё сделать! Я должен поглотить ее сам. Своей волей. Уже можно в полную силу. Достаточно пооборонялся!
Он тут же начал давить паучиху своей Волей, своим контролем Крови. Он представлял себя пастью огромного Черного Паука, которая пожирает чужую кровь и делает своей. Капля за каплей. И это работало. Но медленно. Нужно было давить и давить.
Чуждая паучья кровь, попытавшись взять контроль, ощутила неожиданный отпор. И только пытаясь продавить ее голой Волей и Кровью, Зур’дах понял: его семь кругов паучьей крови были, по сути, меньше чем Крови внутри кристалла, которая сейчас бушевала в нем. Ее было раза в два больше!
Сколько же ядер туда впихнули? — изумленно подумал он.
Вот только бой происходил в теле Зур’даха. На его территории. На его условиях. И внутри него была Тьма, которая больно жалила черно-красную паучиху, помогая носителю.
Несколько минут он давил и давил, но в какой-то момент понял, что поглощает слишком мало Крови. Тогда он изменил тактику.
Пусть атакует сама, — решил теперь Зур’дах и резко перешел в оборону. Паучиха рванула в атаку, подумав, что враг истощил все силы.
А Зур’дах уперся и, словно загнанный в угол зверь, огрызался на каждую попытку откусить от него кусок. Он тратил меньше сил чем она, но откусывал больше. Гоблин терпеливо выдержал больше тысячи укусов красно-черной паучихи и, раз за разом, подтачивал силы тупоголовой паучихи.
Она дергалась, атаковала, но бежать было некуда. Либо она — либо он.