– Вот чудики… Представляю, как вы в своей палатке барахтались…
– Нормально барахтались, – усмехнулся я в ответ, сглотнув слюну. Мой половой член налился возбуждением, разбухнув до максимального размера и упершись в Айгулино бедро. Почувствовав это, она вдруг снова рассмеялась, погладила его рукой, потом тихо, но твердо сказала:
– Нет, не будем.
Обняв ее крепче, я нежно прильнул губами к ее уху и прошептал:
– Почему?
Она ничего не ответила. Поцеловала мою щеку, шею, потом уютно устроила свою голову на моем плече и поникла всем телом:
– Спокойной ночи.
Я проснулся от поцелуя в нос. Открыв глаза, увидел улыбающееся лицо Айгуль.
– На улице, между прочим, солнышко, – сообщила она.
Виталик сидел в углу палатки, завернувшись в ее куртку.
Айгуль вылезла из спальника, натянула брюки и кофту:
– Куртку отдавай, – с улыбкой посмотрела на Виталика. Тот протянул ее девушке. Одевшись, Айгуль вышла из палатки. За ней – Оля.
– Че, Айгулька ночью не дала? – Тихо спросил Виталик.
Я молча мотнул головой.
– Мне Оля тоже… Поцеловались да помацались только.
Штаны и куртка оказались мокрыми.
– У меня тоже высохнуть ни фига не успели, – грустно сообщил Виталик.
– Здесь тебе не сушилка, – усмехнулся я, – одеваться все равно нужно.
– У меня сменные штаны есть. И носки с трусами…
– Надо еще посмотреть, в каком состоянии наши рюкзаки.
Они оказались в неплохом состоянии. Я вытащил их из месива поваленной палатки. С них текла вода, но внутри вещи почти не промокли. Мы переоделись. Малдыбай стоял около своей палатки, покачиваясь на каблуках и уставившись на нас своими глазами, белым и темным.
– Че ему надо? – Шепнул мне Виталик, – рассматривает нас, как старый гей.
– Может, он и есть старый гей, – усмехнулся я.
– Нет. Он чабаном был. Значит – зоофил.
– Но теперь-то барашков нет – так что пришлось перестроиться.
Вода за ночь успела уйти в рыхлую землю – вокруг было почти сухо.
– Малдыбай-ака, дороги дожди не размыли? Не задержит нас непогода? – Жизнерадостно спросил Давид, убиравший палатку.
– Погода – сволочь, – согласился старик, – ручьи размыло. Грязь будет. Может, обойти придется.
– Земля вроде уже сухая, – вставил я.
– Здесь земля с песком. Дальше пойдем – глина будет. Ее ручьями размывает – не пройдешь.
– Вы же вчера говорили, что погода хорошая будет? – С издевкой заметил Виталик.
– Глобальное изменение климата. Приметы уже не срабатывают, – улыбнулся Давид.
– Это аруахи гневаются, – серьезно проговорил Малдыбай. Ему никто не ответил.
Сергей подошел к Давиду и что-то ему показал.
– Ни фига себе… – Восхитился тот. – На хуй похоже.
Сергей непонимающе посмотрел на него.
– Хуй – монгольский кинжал, который на поясе между ног носили. Так это слово в русский язык пришло. – Пояснил Давид. – Где ты его нашел?
– Поссать отходил, да и нашел.
– Малдыбай-ака, посмотрите: вот и первые результаты нашей экспедиции, – Давид протянул проржавевший кинжал старику.
Тот пожал плечами.
– Может быть, им сам Чингисхан себе яблочки чистил, – добавил Давид.
– Наш кузнец в совхозе такие делал. – Меланхолично заметил Малдыбай. – По пять рублей продавал, сволочь…
– Да, я бы за такой пять рублей не дал… – с готовностью согласился Давид и вернул ржавый нож Сергею. – Но ты его оставь – покажем экспертам, выясним, настоящий ли это хуй, или просто хуйня какая-то…
Сергей рассмеялся и убрал находку в рюкзак.
Глава 18
Позавтракав, мы снова двинулись в путь по направлению к горам. После ночного дождя степь, казалось, ожила. Порхали небольшие стайки птиц неизвестного вида. В траве время от времени мелькали мелкие грызуны. Высоко в небе то показывались, то исчезали одинокие беркуты. От этого движения в природе вокруг стало веселее.
– Классно, да? – Улыбнулась мне Айгуль.
Я взял ее за руку:
– Здорово…
– В нашей степи так классно – ни с чем не сравнить. Была в Америке на Гранд Каньоне – очень красиво, конечно, но все равно не так, как здесь. Запахи, атмосфера – совсем другие, неродные.
– Давно ты в Америке была?
– Давно… Еще когда там училась.
– В университете?
– Да, в Остине, на международных отношениях.
– Нравилось?
– По-разному, – помрачнела она.
– Там остаться не хотелось?
– Я чуть и не осталась… – Айгуль почесала нос, – за одного придурка даже замуж собиралась. Потому что сама такой же дурой была. Но, слава Богу, свалила от этого гандона. И из Штатов тоже… Молодые американцы – это вообще, блин, такой говнистый народ.