– Блин, жрать охота… – После паузы проговорил Виталик.
– Да, хватит загорать. Двинули… – Я поднялся с земли.
Мы выбрались из каньона, по которому текла река, и увидели Малдыбая, едущего навстречу нам на своей лошади. За ним шли Давид и все остальные участники «экспедиции», из которой мы дезертировали. Малдыбай удивленно сдвинул брови, посмотрел на нас сурово и проехал мимо.
– Мальчики… – Растерянно проговорила Айгуль.
– Вы что, одежду на еду променяли? – Улыбнулся Давид.
Айгуль и Оля взяли с собой наши вещи, которые мы оставили при побеге.
– Очень мило с вашей стороны, – усмехнулся я. Это действительно было везением для нас – среди вещей находились и запасные штаны, и майки, и кофты. Не хватало только запасных ботинок, но мы уже смирились с тем, что дальше нам идти в самодельных тряпочных обмотках.
Нас никто не спросил о произошедшем, и мы не стали ничего рассказывать. После того, как мы с Виталиком переоделись, экспедиция в прежнем составе продолжила путь.
Пейзаж вокруг сменился. Вдоль реки с обеих сторон высились холмы со скалистыми выступами. Теперь дорога шла все время немного в гору.
Через некоторое время ехавший впереди Малдыбай вдруг резким гортанным голос запел казахскую песню с заунывным мотивом.
– Что поем? – Спросил Давид у Айгуль, выглядевшей не то встревоженной, не то растерянной. С началом песни ее лицо еще больше осунулось.
– Что? – Испуганно переспросила она. – Не знаю… Не понимаю, о чем песня, но только слова в ней какие-то нехорошие.
– Матерные частушки, что ли? – Усмехнулся Давид.
Айгуль кисло улыбнулась. Давид внимательно посмотрел на нее, потом приобнял за плечи:
– Нам нечего бояться в этой жизни. Если мы родились людьми, значит, все самое страшное позади – в наших прошлых жизнях. В этой и в последующих жизнях нам можно только радоваться, наслаждаться окружающим, ну и следить за тем, чтобы не натворить грехов. Бояться нечего… Больше всего человек боится смерти. Но это ведь не наша смерть, а только смерть физического тела – клетки, в которую заключена птица-душа. Зачем же птице беспокоиться о разрушении своей клетки?
– Откуда ты все знаешь? – С досадой отмахнулась Айгуль.
– Ты сама знаешь, откуда я знаю, – ответил Давид, продолжая говорить полушутливым тоном, – поэтому нам нечего бояться. А если боишься… – Он с комичной ухмылкой посмотрел в глаза Айгуль, – убей льва и съешь его сердце!
Они рассмеялись.
– Не беспокойся. Нам ведь действительно нечего бояться, – через полчаса повторял мне Давидовы слова Виталик.
– Отстань… У тебя так красиво чесать языком все равно не получится, – оборвал я его.
– Просто я на самом деле начинаю понимать новые вещи. Хочу, чтобы и ты ими проникся…
– Я уже многим проникся, – неожиданно для самого себя я смачно плюнул под ноги.
Малдыбай неожиданно остановил коня и развернул его к нам:
– В том овраге, – показал он рукой на другой берег, – в пещере. Но я дальше не пойду.
– Почему? – Удивился Давид.
Малдыбай замялся, потом негромко сказал:
– Воды боюсь.
– Как же вы в тот раз туда попали?
– По другому берегу шел.
– Почему мы сейчас не по тому берегу пошли?
– Тогда мост был, а теперь нет.
– Ясно. Ну что, разбиваем лагерь и готовимся к переправе.
– Я бы сюда запросто на своей машине доехала… – Айгуль огляделась по сторонам, – не говоря уже об Олькиной «Ниве».
Ей никто не ответил.
На тот берег реки решили плыть Давид, Сергей и Айгуль. Мы с Виталиком, судя по всему, остались под охраной Оли, которая для этого даже вытащила из поклажи карабин.
– И че, будешь стрелять в нас? – Спросил Виталик.
Оля молча пожала плечами и поднялась выше на холм.
– Ты даже с нами говорить теперь не хочешь?
– Я сейчас ни с кем говорить не хочу, – Оля села на землю и положила ружье рядом.
Меня охватило странное безразличие ко всему. К своему будущему, к настоящему, к этим безликим холмам и степям, ко всему миру.
– Слушай, может нападем на Олю и отберем у нее ружье? – Прошептал Виталик.
– Чтобы она тебе башку прострелила?
– Не выстрелит она…
– Не знаю… Не хочу…
– Я один в наручниках не справлюсь.
– Не знаю… Не хочу…
Виталик сплюнул в сторону и лег на землю.
Я наблюдал за тем, как Давид, Айгуль и Сергей на берегу собирали вещи для переправы. Давид полностью разделся и, держа одежду, сандалии и набедренную сумку-пояс над собой, вошел в воду. «Да он нудист…» – Равнодушно усмехнулся я про себя. Нудистами оказались и Айгуль с Сергеем. Виталик поднялся с земли: