Кроме животных по телевизору мне никого не хотелось видеть. Несколько раз звонила Соня, но я, видя ее номер на экране мобильного телефона, не отвечал. Впрочем, я ни на чьи звонки не отвечал. Только лежал и смотрел на животных. Но в один день что-то произошло. Наблюдая за жизнью зверей, я вдруг осознал нечто о жизни людей.
Вечером я вышел на улицу и отправился в тот же клуб, где когда-то впервые увидел Давида. Открыв входную дверь, прошел внутрь. Тихий и пустынный коридор. В актовом зале – никого. Из соседнего кабинета вышла полная женщина средних лет. Увидев меня, загадочно повела головой в одну сторону, затем в другую.
– Вы шахматист или из этих… – Она запнулась.
– Этих – кого? – Уточнил я.
– Эзотеристов… – Выговорила наконец сложное для нее слово.
– Я насчет лекций по психологии.
– Понятно… Они здесь больше не собираются. Наверное, другое место нашли. У нас теперь по вечерам только шахматисты и театральная студия. Но сегодня они отменили занятие. Приходите в субботу.
– Мне не нужны шахматисты и актеры. Мне нужны психологи, – широко улыбнувшись, я вышел из клуба.
Начинался дождь. Я остался стоять под навесом двери. Наблюдал за падающими каплями. Потом достал из кармана мобильный телефон и позвонил Соне.
– Привет, – с настороженностью в голосе поздоровалась она.
– Привет. Это Иван.
– Да, узнала. Ты где? Тебя не было в городе?
– Я в Москве. Не мог отвечать на звонки.
– Почему… м-м-м… – Она шумно выдохнула и не стала продолжать вопрос.
– Что ты сейчас делаешь? Встретимся?
– Я занята.
– Понятно…
– Подожди. Сейчас перезвоню, – она повесила трубку.
Я убрал телефон в карман. Капли падали чаще, жестче, презрительнее.
Соня перезвонила минуты через три:
– Я смогу сегодня.
Мы встретились на Новокузнецкой. Соня подошла ко мне, церемонно поцеловала в щеку. Она сильно изменилась за этот месяц. Хотя на самом деле скорее изменился я, и теперь смотрел на нее другими глазами. В ее волосах больше не было холодного ветра. Взгляд потерял любознательность.
Неожиданно она улыбнулась, в глазах показались слезы. Она порывисто меня обняла:
– Я так беспокоилась…
«Нам нечего бояться», – чуть не вырвалось из меня, но я промолчал. Погладил ее по голове, по потерявшим холодность волосам:
– Только можно я ничего не буду рассказывать?
Она молча кивнула.
– Хотя тебя, наверное, интересует судьба Давида? – С издевкой усмехнулся я.
– В каком смысле?
– Ты же говорила, что тебе интересны такие люди…
– П-ф-ф, – презрительно выдохнула она, – это было глупо. Так глупо… Ни он, ни его судьба меня сейчас не интересуют.
Мы вышли из метро и спрятались от дождя в ближайшей кофейне. Нам повезло – оказался свободный столик у окна. Наверное все посетители кофеен любят сидеть у окна. Наблюдать за уличным движением жизни, как за рыбами в аквариуме. На это движение можно смотреть бесконечно долго – как на огонь или на течение воды. Вечное неповторяющееся движение…
Столик на двоих у окна, приглушенный свет, уютная атмосфера… Но у Сони был встревоженный вид. Она держала меня за руку, оглядываясь по сторонам.
– Как у тебя дела? – Спросил я.
– М-м, нормально. Правда, на работе отправляют в неоплачиваемый отпуск – финансовый кризис.
– Хорошо. Тебе дарят твое же время, – улыбнулся я.
– Да, можно так сказать. Но все равно что-то не так… Каждый день происходят какие-то события, но все это такая фигня и шелуха… Каждый день что-то отвлекает, и я распыляюсь по мелочам. А внутри меня ничего не происходит. Чувствую, что запуталась сама в себе. Не знаю, что хочу делать в жизни и каким путем идти дальше.
Официантка принесла нам кофе. Соня взяла свое Латте, сделала большой глоток: