В одном из залов я увидел стенд для метания ножей и игрока с ником Тесла, который кидал в него боевые топоры. Я залюбовался. Меня завораживало, как они молниеносно отрывались от его ладоней и с каким глухим звуком впивались в дерево. Музыка для моих ушей.
Тесла, конечно, меня заметил. Я уже хотел было сказать ему, что у него клево получается, но не успел.
— А, наследник Медного... — процедил он сквозь зубы, глядя на меня краем глаза. — Еще один новенький. Как будто нам вас мало. Вечно подбираем всякий мусор — возись потом, учи всему... Добить было бы милосерднее.
Секунду спустя я стоял рядом с ним, а он, замерев, боялся сделать лишнее движение, потому что к горлу его был приставлен отравленный нож. Есть у меня такой недостаток: я очень вспыльчивый.
Тесла был гораздо сильнее (кто угодно сейчас был сильнее, если честно), но капля яда с этого лезвия сожгла бы все его ХП за секунду.
Видимо интерфейс рассказал ему, что это за нож, потому что он не дергался, а только пялился на меня, изредка моргая. Я видел в его глазах обиду — как это, меня, такого тертого и прокачанного, припер к стенке какой-то новичок в первый же свой день на нулевом?
Жизнь вообще несправедлива, приятель.
Вы не можете проявлять агрессию внутри Лабиринта. Пожалуйста, вернитесь в исходную точку.
До вашего изгнания осталось 10...
Стены Лабиринта пульсировали возмущением. Это было что-то новое — локация реагировала, будто обладала сознанием.
9...
— Сейчас Лабиринт меня выкинет. Как ты думаешь, я успею тебя прихватить с собой?
8...
Его глаза на белом как бумага лице таращились на меня в полумраке.
— Извиняюсь, — проскулил он.
— Это хорошо, что извиняешься, — сказал я и убрал нож.
Обратный отсчет прекратился.
— И не надо швырять мне топорики в спину. Сразу от этого не умирают, и я успею метнуть свой в ответ, — добавил я, провернув нож в пальцах.
Возможно, вам следует быть терпимее к другим обитателям Лабиринта.
«Возможно, вам следует пройти нахуй», — подумал я раздраженно.
Конечно, я блефовал. Не стал бы я убивать его в мире без воскрешения за тупой наезд. Просто знал, что он струсит, и не удержался от злой шутки.
Кто же виноват, что путь к уважению для некоторых лежит через страх.
И все же я понял, что мне нужно отдать нож Ораго как можно скорее. Он оказался для меня слишком большим искушением.
***
Если вы не выныриваете из игры на ночь, покидая персонажа или сливая его на драйвера, то пребывание в игре 24/7 означает большую нагрузку на нервную систему. Уже к концу игрового дня начинает шалить периферическое зрение, покалывать в пальцах, притупляются рефлексы и вообще становишься каким-то тормозным. Поэтому здесь, как и в реальности, существует принудительный транс — сон. Те же механизмы, которые будоражат вас днем и заставляют воспринимать иллюзорный мир во всех его подробностях, в игровом сне подлечивают вас, восстанавливают баланс нейротрансмиттеров.
Поэтому в конце дня я отрубился в нашей с Ораго комнате, небольшой и аскетичной. Непривычно будет просыпаться в такой тесноте.
Все в Лабиринте жили по одному, и только мы с Ораго вместе. Оказалось, все свободные комнаты затоплены после очередного бага, который Шивандер пока не сумел исправить.
Мне было неловко, что я стесняю своего напарника. Я с надеждой спросил, не планирует ли он выныривать из игры по ночам, но выяснилось, что он такой же задрот, как и я.
— У меня там брат и две сестры. И это верхушка айсберга моей родни. Нет уж, бро, пока есть возможность, я остаюсь тут до последнего.
— И правильно. А то вдруг враги среди ночи нападут, — серьезным голосом заметил я. — Как тут все без тебя будут?
— А ты улавливаешь, — ответил он без капли иронии.
Я сразу решил рассказывать ему все, кроме своей цели пребывания в Лабиринте. Он не должен был ни в чем меня подозревать, и особенно в недоверии. Поэтому я выложил ему все о разных встречах — про Ренегата, про Серебрянку и Архонта... Я только скрыл архонтовы откровения. Сказал, что он отдал мне кристаллы и тут же убежал. Мы болтали почти час, а потом уснули.
Спалось в Лабиринте плоховато. Мне снились мутные сны, царапающие душу. Они набегали морскими волнами, один страннее другого, и оставляли после себя светящуюся пустоту.
Из пустоты ко мне тянулись осторожные щупальца. Они касались моего лба, застывали, отскакивали и снова возвращались. Я чувствовал в них дикую, захлебывающуюся жажду изучить меня. Именно изучить, а не, скажем, узнать или познакомиться. Я уворачивался, но они догоняли меня.