Он подошел прямо к избушке, словно мог чуять наш запах внутри. Потоптался у окна, затем исчез из поля зрения.
Мы слышали его тяжелые шаги. Последовала пауза...
И вдруг дверь содрогнулась. И еще раз. Почему-то мне показалось, что моб долбился в нее головой, причем всякий раз под разными углами, то сверху вниз, то наискось. Дверь жалобно кряхтела рассохшимися досками, обнажая простую истину: избушки не гарантировали выживания.
Мы все инстинктивно отпрянули и вжались в стены. Сознание затопил невыразимый ужас, от которого перехватывало дыхание и исчезали мысли. Лишь чудовищным усилием воли я сумел подавить его.
Постепенно остальные тоже пришли в себя и поспешно забормотали, заговаривая кинжалы. Заговоры прибавляли силы и точности, хотя и не со стопроцентной гарантией. При их произнесении игра считывала, насколько ты сосредоточен. По крайней мере, такова была официальная версия. Мне же порой казалось, что это все тот же старый недобрый рандом, как при заточке.
Наконец они закончили. Те, у кого получилось (это стало ясно по окутавшему лезвия сиянию), воткнули кинжалы над дверью. В очередной раз попытавшийся таранить избушку монстр вдруг завыл, словно ощутил острия ножей через бревна.
Атаки прекратились.
— Что, ножичков испугался? — презрительно сказал Орк.
— Притих, сволочь такая, — прошептал Ораго. — Сейчас наберется сил и снова начнет. Они от боли только звереют... но кинжалы удержат его какое-то время.
Мы напряглись и ждали, а он ходил вокруг. Жутко было только первый час. Потом я привык. Ну ходит он, ну пытается нас вскрыть, но ведь не зря же эти штуки построили?
Постепенно я так успокоился, что даже выглянул в окно, чтобы рассмотреть монстра ближе. Лорелея стояла рядом со мной.
Он здорово напоминал диплодока. Массивное тело и голова — практически продолжение шеи. Лишь на самом верху торчали угловатые выступы. Саму голову обручем обхватывала ноздреватая губка, из которой торчали по кругу глаза. Я насчитал их двенадцать штук.
А что, удобно. Изящное эволюционное решение. Вообще не понимаю, почему у людей не так. Было бы страшненько, но практично. И со спины никто не подберется.
За мобом колыхались деревья. Суетились перепуганные птицы. И тут я заметил что-то на его груди — нечто вроде сероватого кокона, в котором вырисовывались очертания раскинувшего руки человека.
Я пригляделся. Да, это был человек, чем-то прилепленный к подземной твари. Я даже увидел смазанные буквы его ника, когда монстр проносился мимо окна.
— Это ведь игрок... Там игрок, Лея.
— Был игрок, — жестко сказала она.
— Получается, если нам придется убить эту тварь, мы убьем и игрока? Или освободим его?
— Вряд ли там осталось, что освобождать. Глянь внимательнее.
Я прилип к окну. Узкое рыло твари пронеслось мимо. Я видел коситистые выступы ее черепа и углями горящие глаза. Монстр метался, периодически закрывая собой яркий круг луны, и вместе с ним мотало туда-сюда фигуру человека на его груди. У него было юное, почти детское лицо, странно перекошенное, будто в глубоком сне или под кайфом.
— Так может он такой только от... не знаю, чар... А если очнется...
— Мы когда-то тоже так думали. Может, и так, но если их разъединить с тварью, игрок умирает.
Она объяснила это с легким нетерпением, словно ее достало разжевывать все новичкам. Никакого сочувствия или страха перед таким поворотом событий.
Ну да, а чего им переживать, если они даже соклановца замуровали в такой же избушке.
— А зачем им игроки?
— Мы предполагаем, что он — батарейка, — объяснил Ораго. — Позволяет сильнее атаковать. Ну и для устрашения, наверное.
Лорелея отошла от окна и присела среди остальных. Избушка содрогнулась — монстр снова боднул ее головой. Если мы все-таки убьем его... говорят, это почти невозможно, но если все-таки... то этот чувак тоже закончится.
Я почувствовал себя загнанным в угол. Ну что за кровожадный уровень такой? Зачем заставлять игроков убивать друг друга?
Ну да, размечтался... Это не тот моб, которого можно убить. Ни в одиночку, ни в пати, ни всем кланом. Он воплощение дисбаланса.
Я вдруг ощутил свое тело невероятно живым и сильным. Мне ужасно не хотелось умирать. Конечно, это иллюзорное тело, но вообще-то есть и настоящее. Болтается внутри капсулы, в приятной теплой жидкости, как в депривационной камере. Если умереть на нулевом, игра вырубит его. Я думал, что готов к этому, раз уж пришел сюда... Но оказалось, что быть готовым невозможно.
Я немного пошагал из угла в угол, перешагивая через ноги остальных. Они сидели, прислонившись к стене. Светящиеся кристаллы разгоняли тьму, заставляли метаться по стене изломанную, мечущуюся тень в такт моим шагам.