Не знаю, чего на самом деле хотел Шивандер — выведать через нее мои настоящие планы или же чтобы мы поссорились окончательно. Не получилось ни того, ни другого. Мы без разговоров дошли до поляны, дождались ночи, выложили кристальный круг и развели костер.
Для костра нужно было не меньше тридцати веток и кремень. Игра еще и привередничала, не желая засчитывать слишком короткие, ломкие или сырые ветки. Но наконец все получилось, и веселый огонек вспыхнул ярким цветком.
Поздравляем, вы развели костер! В зоне лесов костер помогает восстановить HP, MP и мораль. Пожалуйста, вернитесь в исходную точку.
Оставалось только ждать единорогов.
Мы так и не сказали ни слова. Часа три Лорелея смотрела в костер с тем же увлеченным видом, с каким дети прошлого пялились в плейстейшн. Она не листала чат, не пыталась начать разговор.
Мне было интересно, сколько она сможет выдержать эту молчанку. Пока она, похоже, могла легко меня уделать. Я начинал скучать.
Наконец я устал ждать. Раз уж мы наедине, пора, так сказать, сеять семена сомнения. Ведь я должен переманить ее наверх.
— Как ты думаешь, почему Шивандер дал тебе такого напарника?
— А? Орка? — очнулась она от своей задумчивости. — Чтобы я помогала ему. Оливковый существо специфичное... но в принципе терпимое.
Я возвел глаза к небу. Святая простота.
— И все, да? — язвительно спросил я.
— Нет, не все, — спокойно ответила она. — Он не хочет, чтобы я сблизилась с кем-то.
— Так ты это понимаешь? И тебя не смущает?
— Не смущает. Я и сама не хочу ни с кем сближаться.
— Почему?
— Однажды уже привязалась... Это закончилось плохо.
— Наверху? В секторах?
— Да.
Я снова подумал о ее странном нисхождении на нулевой уровень. Теперь я понял. Она отомстила верхнему миру, унеся его сердце. И сейчас жила среди лишений, потому что это позволяло ей не думать о прошлом.
— Шивандер пользуется такими, как ты. Не выдержавшими боли в верхнем мире.
— Ну и что?
— Ну и то. Ничего хорошего, вот что. Твой сектор через несколько лет исчезнет.
— Пускай исчезает. Мне все равно.
Я смотрел на ее лицо, таинственное в мигающих отсветах пламени.
— Ну ладно, а эти комнаты пустые? Тебе разве не хотелось бы украсить их чем-то? Навести уют? В отличие от реала, тут не нужно тратить кучу денег и времени. Можно оторваться и придумать что угодно. Если бы Шивандер не расписывал твое время по минутам, что бы ты сделала?
— Да он не расписывает, я сама... Я бы ничего не сделала. Правда.
— Почему? — спросил я как можно мягче. Мне действительно становилось интересно.
— Для меня нет большой разницы в этом смысле между реалом и игрой. И здесь, и там я завидую людям, которые могут упорядочивать мир вокруг себя. Всеми этими мелочами... фотографиями, огоньками... мебелью с пледами и котами... Наполнить пространство своими вещами... не знаю. У меня получается какая-то хрень, в которой я и сама жить не хочу.
— Серьезно? А я почему-то легко могу представить тебя в такой обстановке. Вот, — я закрыл глаза, — представил. Ты сидишь в пушистом халате, пьешь чай с ореховым рулетом. Скромный буржуазный уют.
Она не поддержала мою шутку. Как будто даже не слышала меня.
— Все эти обжитые комнаты, о которых заботятся... Они милые, но я их терпеть не могу. Пустота хотя бы честная. Она не притворяется, что у тебя все хорошо.
«С таким настроем и не будет хорошо» — подумал я, но оставил свои мысли при себе. Кто я такой, чтобы ее учить, в конце концов? Она хотя бы знала, что ее дом в реальности такой же унылый. Я своего дома не помнил вообще.
Она посмотрела на меня с неприкрытой насмешкой.
— Хочешь залезть мне в душу, Великий Вождь? Узнать, какие соображения держат меня здесь?
— Да, — признался я от неожиданности. — Хочу.
— Ну так я тебя разочарую. Никаких соображений. Просто я всегда скучала по Лабиринту, даже когда его не было в теории. Даже когда я не знала, что такое вообще можно придумать.
Я покивал с участливой улыбкой. Каждый сходит с ума по-своему.
— Слушай, а мне всегда было интересно, как ощущается удар тока, если он не смертельный. Можно я коснусь твоего меча?
— Валяй.
Она обошла костер и дотронулась до ножен, вздрогнув от прикосновения. Экспериментаторша, блин. Гром возмущенно нагрелся, обдавая меня жаром.