Во-первых, он меня достал. И его порядки уебанские.
А во-вторых Гром, как и положено грозовому мечу, забирал часть моего самоконтроля. Он считал, что паладин не должен так много врать, и постоянно подбивал меня на признание.
— По-моему, кому-то пора подумать о своем поведении, — сказал Шивандер.
Тут все вокруг перевернулось и запрыгало, и я потерял сознание.
***
«Где я?» — подумал я, открывая глаза в темноту.
В тюрьме, — грустно откликнулся Лабиринт.
Так у нас тут, оказывается, есть еще и тюрьма! Охренеть. Не знал.
И хорошо, что не знал. Я бы наверное нарушал все что можно, лишь бы попасть сюда любопытства ради.
Она была никакой. Темной и пресной, как сон без снов. Я лежал на чем-то, но это что-то мои руки не могли потрогать. Я мог шевелиться, но от этого ничего не особо не менялось. Полный вакуум, если не считать сознания Лабиринта.
Мои зрачки, еще хранившие отблеск факелов и иллюзорного света, с недоумением ловили пустоту. Я попытался кастануть огонь, однако ничего не получилось.
Меня охватила досада на игру. Годы жизни в ней тратил, заклинания учил — чтобы все вырубалось вот так просто и снова оставляло меня абсолютно беспомощным? За мои же деньги, между прочим.
Мрак и тишина после яркости прежнего мира были как удар под дых. Я так привык к красочной вселенной со множеством локаций от вулканов до болот, к лохматой зелени лесов, мрачной красоте затопленных храмов. Вспомнились стрельчатые окна под водой, через витражи которых лился разноцветный рассеянный свет. А я мог только злиться, что квест слишком муторный...
Я жил внутри фантастической графики так долго, что уже и не замечал ее.
Пустота скалилась усмешкой Теслы. Воспоминания показались было, но я отогнал их. Эти мысли несли с собой необходимость так проскользнуть между справедливостью и совестью, чтобы не пораниться ни о то, ни о другое. Я сомневался, что смогу это сделать.
«Кто-то должен был остановить его, — мысленно объяснил я непонятно кому. — Он был совсем отбитый.»
Кстати, довольно странно, что никто до меня не попытался этого сделать. И что вообще удерживает здешний народ от того, чтобы пойти по стопам Теслы?
В моральный внутренний закон я никогда не верил. В реальной жизни безопасность строится на суровости и неотвратимости воздаяния.
Значит и здесь сдерживающий фактор приходит извне. Но откуда? Кто придумал эти правила, и каким способом регулирует их исполнение?
Я лежал, прислушиваясь к скольжению перепутанных мыслей вокруг меня. Лабиринт как обычно старался уследить сразу за всеми. Я ощущал впечатления, похищенные из разумов десятков игроков. Лабиринт пытался сортировать их, но делал это так странно, что я сразу понял: он не особо в них разбирается. Конечно, некоторые ноты, вроде агрессии или секса, он различал вполне отчетливо, но все менее яркое для него сливалось в белый шум.
Пока что. Еще год-два, и разберется. Он же самообучаемый.
Тогда каким образом Лабиринт понял, что мне нужен именно стержень? Или он всех проверяет такими снами?
Отсутствие вообще всего напрягало. Я никогда не был по натуре созерцательным, а бездеятельность меня просто убивала. Выход из игры не работал, чаты тоже. Интерфейс получалось вызвать через раз.
Хрень какая-то. Много лет игра уносила меня от повседневной скуки, дарила разрядку напряжения и наслаждение от выстроенных моими руками структур. Последнее, чего я от нее ждал — что она просто выключит мне все, как в иранской тюрьме.
Я попытался посмотреть, сколько времени прошло, но цифры остались теми же.
Интересно, как скоро у меня начнутся галлюцинации?
— Слушай, — сказал я Лабиринту. — Когда совсем ничего — нам это для психики не полезно. Если я сойду с ума, тебе это первому не понравится. Изобрази хоть что нибудь.
Сначала я увидел свечу и ее неровное пламя. Потом появились серые стены с извилистыми трещинами и дверь. На двери — ржавый замок, а на стенах косые перечеркнутые палочки. Среди них выделялась надпись «Хочу домой и супчик».
Я не мог, конечно, не рубануть мечом по замку. Он глухо звякнул, а контуры Грома окрасились темным. Одновременно меч стал очень тяжелым.
— Ты издеваешься? Чем я его тут буду чинить, если нихуя не работает?
— ВДшкой и слезами девственниц, — ехидно ответил Лабиринт.
Однако за всеми этими шутками я ощущал беспокойство и настойчивое напряженное внимание. Я узнал пугающее желание изучить меня, которое неприятно поразило меня в начале моего знакомства с Лабиринтом. Шивандеру я не был нужен, а вот Лабиринту очень даже.