— Тогда я уверена, что у него он был. Твой отец был блистательным человеком — во всем.
Этого утверждения для Вилера было вполне достаточно.
— У моего отца был потрясающий прямой бросок, — заявлял он с такой уверенностью, будто сам его наблюдал. — И у меня тоже будет.
До начала бейсбольного сезона Фрэнк Стэндиш Берден-третий для своей матери был Стэндиш, в школе его звали Стэном. В свой первый сезон в команде «Индейцы» он получил новое имя и научился бросать слюнявый мяч. Бакли Хенниган, ставший потом его лучшим другом, был тогда кетчером. Бакли мог бы стать питчером, то есть подающим, если бы не потерял полтора пальца на правой руке, играя в пятом классе с детонатором. Перед первой игрой команды Уолтер Хефли спросил собравшихся мальчишек: «Кто же у нас будет питчером?» И Бакли тут же ответил, что «этот тощий английский парень бросает мяч чертовски здорово».
— Давайте не будем выражаться, — сказал Хефли и отметил в списке членов команды «сынок миссис Берден». Тренеру имена давались с большим трудом.
На следующий день во время игры Вилер сделал свой первый бросок. Мяч, можно сказать, ловко сорвался с маленькой тонкой руки и полетел над головами отбивающего, кетчера, а также рефери, который, заметив просвистевший мимо мяч, не сумел скрыть своей неопытности и заорал: «Берегись!» Последний бросок Вилера Вердена восемь лет спустя стал легендарным. Многие считали, что он был одним из самых красивых в истории бейсбола независимо от лиги или возрастной группы. Говорили, что в этой последней подаче мяч летел к плечу отбивающего со скоростью больше девяноста миль в час, а потом опустился на два-три фута и, отлетев на полтора фута, завершился страйком. «Самому Вилли Мейсу пришлось бы с ним туго», — написал бейсбольный обозреватель «Бостон глоб». Такую бейсбольную историю, правда, не предвещал ни второй, ни третий его бросок — в результате того и другого мяч оказался далеко от намеченной цели, на краю поля. Третий неверный бросок вынудил тренера Хефли впервые в жизни прогуляться к питчеру на «горку».
— Мы в этом деле все новички, сынок, — сказал Уолтер, зажав в своей крупной ладони бейсбольный мяч. — Тебе бы надо его маленько приструнить.
Он осознавал, что возложил на плечи двенадцатилетнего мальчугана большую ответственность, но не совсем понимал, что теперь с этим делать. И он снова вложил мяч в маленькую, еще детскую ладонь Стэна Вердена. Уолтер никогда прежде не тренировал бейсбольную команду, да и сам в бейсбол стал играть недавно. И сына у него не было. Вдовец, он большую часть времени проводил на бензоколонке, где из года в год приходилось немилосердно торговаться с матерью Вилера из-за цены на продаваемый им товар, когда они подписывали очередной контракт на бензин и дизельное топливо.
В отличие от Уолтера Бакли Хенниган, похоже, прекрасно знал, что надо делать. Бейсбол был в новинку для всех, кроме Бакли, который, вдохновленный игрой Роя Кампанеллы из бруклинской команды «Доджерс», во всем пытался ему подражать, воображая себя кетчером Главной лиги. Бакли знал, что именно ему придется подтягивать своего питчера. Присев на главной базе, он ждал броска. Бакли сплюнул на землю, потер себе ляжку и гнусаво — как решила мать Стэна, традиционно для американских мальчиков — заорал: «Кидай мне, Вилер-Дилер!» Он тоже еще не запомнил имени этого худого английского мальчика.
— Кидай-стреляй, парень! Кидай-стреляй, Вилер-Дилер!
И английский мальчишка, собрав воедино блуждающие мысли, ястребиным взглядом сосредоточился на перчатке. «Сфокусируйся», — сказал он себе. Когда Стэн бросил мяч в третий раз, тот полетел стремительно и точно и с хлопком приземлился в перчатке Бакли. Тренер улыбнулся и кивнул матери мальчика.
И всякий раз, когда Бакки выкрикивал свое «Кидай-стреляй, Вилер-Дилер!», Стэн бросал мяч и попадал прямо в его перчатку.
— Похоже, у нас теперь есть питчер, миссис Берден, — заключил после тренировки Хефли и широко, довольно улыбнулся. А Флора все еще недоумевала: неужели команде не могли подобрать более подходящего названия?
По дороге домой Стэн весь извертелся на переднем пассажирском сиденье.
— Это и есть решение, — выпалил он наконец так, словно давным-давно искал, чем заменить свое с трудом выговариваемое бостонское аристократическое имя. — Вилер-Дилер. Теперь у меня будет новое имя.
И посмотрел на мать взглядом христианского святого, получившего стигматы.
— С этой минуты я буду Вилером.
Флора не имела ни малейшего представления о странном американском спорте, бейсболе, ни тем более о его новой молодежной версии, но она мгновенно оценила, каким огнем загорались глаза ее сына во время игры. Ей это страшно нравилось. Для матери стало привычным наблюдать за сыном и его — как она поняла — прямым броском и представлять себе, что когда-то в Бостоне его отец мальчишкой делал то же самое.