Домовой уже очень давно жил на свете. Он появился еще в те далекие времена, когда люди верили в силы природы. Так уж получилось, что домовые появлялись из ниоткуда и пропадали в никуда. Появлялись они только силой веры и мысли. А пропадали по своему желанию. Растворялись в потоках вселенских энергий. Несколько раз Варлампий решал уйти из этого мира, но постоянно мешало одно. Он был чудовищно любопытный. И каждый раз, когда человечество творило что-то несуразное, он оставался и с интересом наблюдал за развитием событий. Вот и теперь, только он задумался о том, что бы смешаться с космосом, как космос позвал его к себе в гости, путем пленения хозяина его дома. Надо сказать, что первые этапы путешествия его нисколько не впечатлили. Еще больше он беспокоился о жизни Геннадия. Привязался он к нему. Да и желание вернуться в родной дом с его хозяином тоже имело место быть. А то, как снесут дом, или заселятся туда гнилые родственнички. А этого допустить было никак нельзя. Можно было остаться дома и никуда не лететь. Но все было решено так, как решено. Да и люди кругом стали совсем уж странные. Они, в своей вере в непонятного бога, спустились во тьму самого грязного средневековья. И это в эпоху космических достижений. Продавали и покупали своих соплеменников и воевали во имя добра. Домовых в русском мире почти не осталось. А людей другого мира он не любил в силу своего характера. Чужие они были. И домовые у них были странные. Злые, какие-то. Как не родные.
А сейчас Варлампий с грустью смотрел, как Геннадия упаковывают в медицинскую капсулу для транспортировки на Луну. И думал Варлампий только о том, как и что делать дальше. Надо было спасать бедолагу. И наставлять его на путь.
Научный прогресс, так же, как и история человечества, тоже является процессом развивающемся по спирали времени. Старые домовые рассказывали, что когда-то очень давно, люди путешествовали по Солнечной системе с легкостью бабочки. Пока Варлампий был молод, он слабо в это верил. Но теперь, конечно же, все изменилось. Люди начали основательно бороздить просторы солнечной системы и заглядывались на соседние. Куда мир катится?!
Про все успел подумать Варлампий, пока баржа не прилунилась.
Геннадий очнулся через неделю. Организм был нещадно измотан алкоголем. Но именно алкоголизм уберег его от тяжелых болезней связанных с неблагоприятной обстановкой в европейской части России. Врачи, что осматривали вновь поступившего сотрудника, невольно удивлялись. Хотя и говорили о том, что печень смогла бы продержаться еще с десяток лет. В какой-то степени Геннадий мог бы благодарить своих жадных родственников. Но только в самой малой.
- Жив, алкашня, - радостно приветствовал Геннадия Варлампий.
- И я рад тебя видеть, - прохрипел Гена.
- Больной очнулся, но еще бредит, - сказала в слух одиноко сидящая медсестра и сделала пометку в журнал. Гена давно не видел трезвым взглядом молодых женщин. И потому сразу среагировал на голос.
- Как вас зовут, прелестница? - Спросил Гена, приподнимаясь на локтях и внимательно изучая аппетитную самку медицинского сотрудника.
- Вам это знать без надобности. Сегодня же вас переведут в общий объект содержания. Через пару дней приступите к работе, - сухо ответила медсестра.
- А жаль, я бы вам стихи написал, именные - грустно ответил Гена и снова упал на кровать.
- Василина ее зовут. Двадцать лет, не замужем, детей нет, не больна. Работает здесь по программе найма практикантов. Через месяц отправится на Землю. Будет учиться дальше. Хочет стать знаменитым трансплантологом. Или нейрохирургом, - отчеканил шепотом Варлампий.