«А ведь Кравчук прав, — подумал Гришмановский, — надежных людей в селе много». Он стал мысленно перебирать добровольных помощников, как бы заново их оценивая. Пащенко, Олексиенко, Лукаш, Дворник, Литвиненко, Томилин… Что бы он делал без этих самоотверженных мужиков? Они умудрялись доставать продукты, одежду, топливо, перевязочные средства… Рисковали? Конечно. Но в том и состоит истинный героизм, что делали они все как тяжелую, но необходимую работу. А девчата? Соляник, Конченко, Батюк, Мухина, Расич, Комащенко, Хобта… В их возрасте впору с парубками за околицей гулять. А они, падая от усталости, сбиваясь с ног, несут на своих плечах основную тяжесть ухода за больными воинами. Не всякому мужику такое под силу!..
Гришмановский потер пальцами виски. Заботы одолевают одна сложнее другой. Голова идет кругом от мысли, чем ежедневно накормить несколько сот человек, как снабдить хотя бы самой необходимой теплой одеждой бойцов, кому приспело время уходить… Необходимо к тому же создать у людей соответствующий моральный настрой, от которого тоже в известной мере зависит выздоровление. Да вдобавок изыскать надежные пути эвакуации тех, кто способен снова активно бороться с врагом.
Для всего этого нужна постоянная связь с подпольным райкомом, ведающим переправкой групп через линию фронта, с начинавшими создаваться в округе партизанскими отрядами. И рисковать. Рисковать каждодневно, ежечасно! Черт бы с ним, если бы только своей головой… Но ведь стоит немцам узнать, что в действительности происходит в госпитале, — а об этом и старосте, и полицаям в конце концов удастся разнюхать, — как село и его жителей не спасут никакие силы.
Кто-то торопливо постучал и, не дожидаясь разрешения, вошел. Обернувшись, Гришмановский увидел улыбавшегося Занозу, плотно прикрывшего за собой дверь. Железнодорожный мастер в лихо сдвинутой на затылок ушанке был необычайно возбужден.
— Добрые вести, Афанасий Васильевич! — не дожидаясь вопроса, выпалил Заноза. — Брешут всё немцы, что Москву взяли. Седьмого ноября в столице нашей Родины состоялся парад!
— На Красной площади?
— Точно. Сам товарищ Сталин на Мавзолее стоял!
— Откуда узнал?
— Сведения достоверные. Я вам кое-что принес… — Заноза долго возился с ремнем, наконец вытащил несколько сложенных листочков и протянул Гришмановскому. — Не знаю, разберете ли. Те, кто переписывал, каллиграфии не обучались.
— Что это?
— Доклад товарища Сталина в Москве на Торжественном заседании в честь двадцать четвертой годовщины Великого Октября.
— Где взял?
— Прислали из Борисполя. Специально для вас нынче ночью доверенный человек доставил.
— Вот так подарок!
— Вы только послушайте, о чем тут говорится! — воскликнул Заноза и развернул листок: — «Нужно сокрушить военную мощь немецких захватчиков, нужно истребить всех немецких оккупантов до единого, пробравшихся на нашу Родину для ее порабощения…»
— Дай сюда!
— Сейчас. Тут обо всем откровенно сказано, — продолжал Заноза. — О причинах наших неудач и про то, кто такие национал-социалисты. И, главное, сказано: разгром немецких империалистов и их армий неминуем! — Заноза засмеялся от избытка чувств. — Вот вам еще одно лекарство для раненых. И какое!.. Нужно бить врага! Уничтожать его, где можно: на фронте и в тылу!
— Ив тылу? — переспросил Гришмановский.
— А вы думаете, мы сидим, сложа руки? Ошибаетесь! — Заноза, озорно тряхнув русым чубом, понизил голос: — Мы тут одно дело проворачиваем. Трахнем под Морозовкой так, что немцам не поздоровится!
— Только осторожнее. На себя их не наведи, а заодно и на госпиталь. Я ведь давно понял, что выздоравливающие не зря к тебе льнут. И не только не препятствовал, а наоборот…
— Думаете, я того не ведаю? Люди мне о вас много хорошего рассказывают. А насчет опасности для госпиталя, так оттого и остановились на Морозовке, чтоб подальше от Кумакова. Пустим эшелон под откос — комар носу не подточит…
Оставшись один, Гришмановский зажег коптилку, запер дверь и торжественно разложил драгоценные листки с докладом. Он читал не торопясь. Некоторые места разбирал с трудом: русские слова мешались с украинскими. И чем дольше вчитывался, тем отчетливей понимал, насколько вдохновляющей и поистине всеобъемлющей была выдвинутая программа по разгрому врага. Все тщательно взвешено, предусмотрено: работа тыла, создание боевой техники, действие армий, партизанское движение, организация антигитлеровской коалиции…
Вот он, заряд небывалой силы. Заноза прав, многим это придаст энергии, поможет окрепнуть, воодушевит на борьбу. Гришмановский решительно встал, отпер дверь, велел дежурной сестре позвать к нему Чулкова. Тот явился мгновенно. Вошел, сильно прихрамывая и опираясь на палку.