Идея Гришмановскому понравилась. В данной обстановке это был, пожалуй, единственно разумный выход.
— А что будет с медперсоналом? — поинтересовался он.
Капитан пожал плечами:
— Некоторых в больнице для ухода за ранеными оставим под видом гражданских. Остальные будут пробиваться к своим.
Главврача позвали, и тот отошел, пожелав Гришмановскому выбраться целым из этой передряги. Валя Голубь, внимательно слушавшая разговор двух офицеров, растерянно сказала:
— Вот беда, вот лихо… Куда ни кинь, всюду клин.
— Вы местная, Валентина Андреевна? — спросил Гришмановский.
— Так точно, товарищ военврач второго ранга. Из Красиловки я Иваньковского района.
— Домой тебе надо, Валентина Андреевна…
— Как это домой? — возразила девушка с обидой. — Я ж призвана в армию с тридцать девятого. Как медтехникум закончила, так и взяли. В освободительном походе участвовала.
— В Западную Украину?
— Так. Фельдшером служила. А вы небось думаете, что я ще дитя?
Гришмановский окинул девушку цепким взглядом: конечно, дитя. Страшно представить, что сделают фашисты с таким юным существом, попадись она в их лапы.
— Может, пойдем дальше вместе? — предложил он.
— Як же без приказу? — удивилась девушка неожиданному предложению.
— Ты слышала, что главврач сказал? Медперсоналу действовать по обстановке, самостоятельно пробиваться на восток. Кругом идут бои, и наши с тобой руки могут многим раненым пригодиться.
Девушка нерешительно переступила с ноги на ногу. Синие глаза по-прежнему смотрели на Гришмановского недоверчиво.
— Соглашайся, Валентина Андреевна, — сказал он. — Времени на уговоры не остается.
— Не знаю, не знаю, товарищ военврач второго ранга…
— Обращайся ко мне по имени. Афанасий Васильевич я. Предлагаю в последний раз — выбираться из окружения вместе. Защитой тебе буду. Решайся, пока зову.
— Може и так, — все еще неуверенно произнесла девушка. — Только…
Он перебил:
— Ну вот что, товарищ военфельдшер, изволь подчиниться старшему по званию. С главврачом я все согласую. — И приказным тоном добавил: — Иди, одевайся потеплее, набери в сумку побольше бинтов и медикаментов. Одна нога там, другая здесь! Бегом!
Обычно Гришмановский был мягок и даже деликатен в обращении с младшими по званию. Но когда начинал говорить безапелляционным тоном, его беспрекословно слушались даже бывалые моряки. На девушку это тоже произвело впечатление. Она хоть и поглядела на него испуганно, но послушно сказала:
— Я зараз… Я все сделаю, товарищ… — Осеклась и, улыбнувшись, смущенно заключила: — Я мигом слетаю, Афанасий Васильевич.
Девушка легко сорвалась с места, а у Гришмановского потеплело на душе. Он всегда кого-нибудь опекал. В юности доглядывал за братьями и сестрами. Семья была большая, пятеро детей. Отец с утра до ночи пропадал на работе. Он был сталепрокатчиком на знаменитом в Ленинграде Ижорском заводе. Мать возилась с малышней, вела домашнее хозяйство, а Афанасий занимался теми, кто постарше. Позже, став взрослым и работая грузчиком на барже, помогал двоюродной сестренке Музе закончить учебу. В академии тоже никогда не отказывал товарищам в содействии по всем вопросам. Да и по складу характера был человеком компанейским. Обладая тонким музыкальным слухом, Афанасий выучился игре на многих инструментах. Особенно любил баян и гитару.
Пока девушка собиралась, Гришмановский нашел главврача госпиталя, предупредил, что уходит и собирается взять с собой военфельдшера Голубь. Возражений от капитана не последовало.
Валя появилась так же внезапно, как исчезла. Теперь она была в шинели. Широкий командирский ремень туго перетягивал тонкую талию.
— В какую сторону двинемся? — спросила она, всем видом выражая готовность следовать за военврачом.
Гришмановский задумался. В самом деле — куда? Где удастся просочиться к своим? Обстановка настолько неясная, что трудно даже предположить, как развернутся события.
— Давай, что ли, на Борисполь повернем? — предложил он.
— Нельзя. Его вчера немцы захватили.
— Устарели твои сведения, четвертая дивизия НКВД заняла город снова. Там к какой-нибудь части и прибьемся. Правильно говорю, Валентина Андреевна?
— Да будет вам насмешничать, Афанасий Васильевич. Зовите меня Валей. Я чуток младше вас, двадцатого року рождения.
Ничего себе «чуток» — шестнадцать лет разницы, подумал Гришмановский. В мирное время такая пичуга еще на танцульки бегала бы, чего он, врач с многолетним стажем, позволить себе уже не мог. Война все смешала, сблизила людей разных поколений. Но пуля не спрашивает, сколько тебе лет, косит всех подряд…