Вспоминая о брате, мой голос невыносимо дрожал, и как бы я не сдерживалась, слезы всё-таки покатились по бледным щекам. Это моя вина... Только моя...
- И потом ты решила мстить?
- Да, решила таким способом закончить дело брата.
Мне было очень тяжело вспоминать прошлое, мы сидели так близко друг к другу и напросто молчали некоторое время, каждый из нас окунулся в свои воспоминания.
- Поверь... Одержимость местью иногда не приносит такого долгожданного удовольствия которого изначально желаешь... По себе знаю.
- По себе, значит...?
Конечно я понимала что и у Жени есть какая-то своя тяжелая история, но пока не решилась лезть к нему в душу. Все потом... Хватит на сегодня этих болезненных мыслей.
- Иди сюда.
Женя раскинул свои руки по обеим сторонам, пытаясь меня обнять, но смахнув небольшой ручек слез, я тоненькой ручкой мягко сжала крепкое плечо Казанцева и сразу же натянула на себя легкую улыбку.
- Ой, слушай Казанцев, не надо, все нормально, я это рассказала не для того чтобы ты меня пожалел, просто, чтобы ты знал, что я не была какой-то там подстилкой, я любила... По настоящему любила, а потом... Он затянул меня в паутину своего обмана и жестокости.
Неосознанно, опускаю глаза на предплечье, на котором была расписана в ярком тату вся моя рука, и Женя словно все прекрасно понимает. Осторожно, прикасается рукой к моему набитому рисунку, поднимаясь к плечам, костяшками пальцев трепетно он очерчивал расписной узор.
- Твоё тату на руке, так ты пыталась перекрыть многочисленные рамы, верно? Он тебя избивал? Поэтому, когда я тебя ударил, ты так сильно испугалась? Придурок блять!
Женя матерится, зарываясь руками в лицо, а я... Вот так и знала, что во мне медленно начнет просыпаться эта нежная и сопливая натура, которая сейчас решила утешить этого страдальца, касаюсь пальцами взъерошенных волос Жени, слегка их поглаживая.
- Вы как всегда очень догадливы, товарищ полицейский.
- Прости меня, Лиз. Сорвался тогда. Я правда жалею... Я больше не причиню тебе боли. Никакой. Клянусь!
Вижу прекрасно с каким трудом Женька сглатывает и поднимает на меня виноватые глаза, а я от его признания уже во всю кусаю свои губы чуть ли не до привкуса крови, сердце болезненно отбивает бешеный ритм внутри, а я улавливаю неприятный пульс, который противно колет острыми иглами прямо в пересохшем горле.
- Обед!
На весь больничный коридор раздается голос нашей поварихи, которая уже гремя кастрюлями, приближалась к моей палате.
- Ну, я наверно пойду, зайду к тебе ещё позже, а ты ешь и отдыхай.
- Ну нееет... Опять это вонючая тушеная капуста, которую потом не выветришь... У тебя табельное с собой? Давай её шуганем, а? Может хоть че нормальное приготовит.
Жалобно скулю, зарываясь лицом под одеяло как маленький ребёнок, слыша как с губ Жени срывается славленный смешок.
- Да ладно тебе, неужели так плохо здесь кормят?
Опускаю одеяло, тяжело выдыхая.
- Мне бы сейчас в какой KFS, картошечки фри... Или крылья... Ммм... Да с сырным соусом... А не эту вонючку в собственном соку!
Запах тушенной капусты уже во всю проникал в мои ноздри, заставляя желудок молиться всем известным Богам в конвульсиях. Внезапно, в палату вошла наша повариха, которая катила небольшой поднос с подмазанными кастрюлями.
- Ну шо, небось уже проголодалась? А я тебе кое что вкусненькое принесла.
- Наглая ложь! Нет там ничего вкусненького.
Сморщившись, я привстала и взглянула на то, что мне предложили, мать моя... Ну и что это за блевотная жижа? Вместо аппетитного блюда я увидела невразумительную кашу и порцию каких-то ужасно невкусных и дурнопахнущих овощей.
- Снова эта вонючка?! Я так и знала! Я не буду больше это есть. Галяяяя, отмена!
Фыркнула я, убирая выставленную на тумбочку тарелку в сторону.
- Что случилось? Ты не голодная, деточка?
Удивленно спросила повариха.
- Голодная, но это есть невыносимо! Да... Собаки лучше на помойках питаются!
Казанцев стоял в стороне и откровенно забавлялся моими возмущениями с хитрой, дебильной улыбочкой. Не обращая на него внимания, я собачилась с работницей общепита, а сама понимала, как уже во всю мой гнев начинает накапливаться внутри, ещё немного, и я эту капусту напросто вывалю горочкой на чью нибудь голову.