Я подхватил все переданные мне ключи и откланялся, дабы больше не нервировать сурового начальника участковых.
Небритый Никитич в синем рабочем халате хмыкнул и повёл меня вглубь гаража, мимо разобранного «Москвича» и кучи замасленных запчастей.
— На, забирай аппарат…- Никитич уже не скрывал радостной улыбки, и было от чего.
В качестве транспорта мне хотели передать ободранную раму от мотоцикла «Урал» с единственным задним колесом и мятой коляской.
— Сам в металлолом сдашь…- я с досадой сплюнул на бетонный пол и развернулся к выходу, сделал пару шагов и… развернулся к ухмыляющемуся Никитичу.
— Скажи, а можно этот металлолом купить?
— Да не вопрос. Пять пузырей коньяка, только хорошего, и я тебе все оформлю, и через комиссию проведу на списание и по цене металлолома продам.
— Второй вопрос. А сколько мне станет это все восстановить?
— Все-все?
— Все-все.
— Ну, если все…- Никитич закатил глаза к потолку, пожевал бескровными губами: — То тогда выйдет тысяч в сто, не меньше.
— Давай, до вторника пусть подождет, а я на собрание приеду утром и к тебе зайду, там и определимся, буду я его выкупать, или нет. Если что — деньги сразу отдам.
— Добро, подваливай…- Никитич махнул рукой и двинулся в сторону небольшой кладовки, откуда раздавался радостный мат и взрывы хохота, а я покинул местный гараж.
Поселок Клубничный. Городской Сельский.
Хорошо, что к новому месту службы я поехал «по-гражданке», надев спортивные штаны и футболку черного цвета, иначе, позору было бы немеряно. Остановку нужного мне автобуса я нашел на площади имени Старосты, обратив внимание на огромные толпы народу, стоящие в стороне от остановки городского транспорта. Судя по голубому щиту расписания, без особых изысков прибитому к покосившемуся тополю, нужный мне автобус относился к категории «дачных» и регулярно ходил только с мая по ноябрь, а, в остальные месяцы года было отмечено только четыре рейса в день. Когда к остановке подкатил, дымящий жирным черным дымом, еле живой «ЛиАЗ», мне повезло, что я оказался прямо напротив двери, отчего я умудрился, как в детстве, заскочить в узкий, огороженный со всех сторон поручнями, пятачок у заднего стекла. Представляете, как бы я там смотрелся в этом закутке в форме? А у дверей автобуса и в салоне творилось форменное безумие. Плотно сжатые со всех сторон люди, цепляя друг друга ящиками, бидонами, тяпками и сумками на колесиках, не могли протиснуться в заднюю дверь. А счастливчики, кого толпа вдавила в салон, заячьими прыжками метались между ободранных кресел, выбирая места «чтобы солнце не пекло, чтобы бабки не выгнали».
В закрытую переднюю дверь били ладошками пара десятков «льготников», громко кричащие что-то водителю, но «драйвер» равнодушно взирал на мамаш с маленькими детьми и прочих ветеранов, из-за толстого стекла кабины, отстраненный, как пучеглазая аквариумная рыбка. Автобус постепенно заполнялся людьми, и мне тут же поставили на ноги большое эмалированное ведро, наполненное землей, землей, Карл!
— Сынок, пусть ведерко у тебя постоит, к тебя там места много… — заявила мне тощая бабка в толстом платке и потертой шубе искусственного меха, на что я злобно пнул по ведру, и сообщил, что через секунду ведро опрокинется. Бабка с ворчанием подхватила ведро и тут-же кинулась сгонять с заднего сидения двух девушек, громко крича об испорченном молодом поколении.
Мы еще не успели тронуться, как в салоне стало душно и жарко, а где-то в середине салона началась борьба между желающими открыть люк на крыше и мамой с сыном, которого может продуть при тридцатиградусной жаре. В общем, было весело, я чувствовал, как под тонкой материей футболки потекли струйки пота, и, в который раз похвалил себя, что не поехал в форме, чтобы выйти из автобуса, как из стиральной машины, мятым и мокрым.
Телепался автобус до конечной остановки около полутора часов. Сначала мы долго петляли по лесной дороге, а густым лесом начались бесконечные садоводческие товарищества, базы отдыха и территории пары санаториев, Одно радовало — каждая остановка выдавливала из переполненного автобуса несколько человек, так что, на «конечной», в салоне осталось всего с десяток человек.
Я вышел из раскаленного автобуса и закрутил головой. С запада тянуло речной прохладой, а с севера тонкой цепочкой тянулись люди, обвешанные кульками, сумками и сельскохозяйственными инструментами.
— Женщина, а вы не подскажите, откуда вы идете? — граждане были настолько похожи на пассажиров автобуса, что я решил, что хитрый водитель высадил нас на промежуточной остановке, не собираясь вести почти пустой автобус до «конечной».