«Очень хорошо», — отметил про себя Моргун.
Но может быть, Донцов не бывает в стационаре, не проводит амбулаторные приемы? Однако и в историях болезней и в амбулаторных карточках он увидел короткие, понятные донцовские записи.
«Ложная тревога», — успокоил себя Филипп Маркович, и, бережно складывая в стопочку амбулаторные карточки, произнес:
— Артистом, говорите, стал Василий Сергеевич. Он что же там поет или пляшет?
Борис Михайлович настороженно присматривался к начальству, следил за каждым его жестом, за выражением лица, прислушивался к интонациям голоса, силясь понять, разобраться, с чем приехал и что думает гость. Ничего не заметив подозрительного, Лапин с усмешкой ответил:
— Комедии разыгрывает.
— Комедии? Ну что ж, по-моему, это хорошо. А вы, Борис Михайлович, в комедиях не участвуете?
Вопрос показался Лапину двусмысленным. Он снова окинул гостя настороженным взглядом и тихо сказал:
— Нет, Филипп Маркович, меня комедии не интересуют, я больше занят больницей. Сами знаете, у меня нет времени поднимать пыль на клубной сцене.
— Да, да, вы правы, больница — это главное, — согласился Моргун и, взвешивая на ладони толстый операционный журнал, продолжил: — А Василий Сергеевич, как видно, и там успевает и здесь. Это совсем хорошо. Человек он молодой…
Борис Михайлович сник, точно квелый стебелек от мороза. Ему теперь хотелось, чтобы Моргун побыстрее убрался из больницы, потому что видеть его, а тем более слушать подобные слова о Донцове было противно и больно. Борис Михайлович положил немало сил, чтобы окольными путями убедить начальство, что Донцов, увлеченный самодеятельностью, совсем забыл больницу. Но он не предполагал, что ради проверки его намеков Моргун приплетется по бездорожью в Федоровку и станет копаться в операционном журнале, потребует истории болезней.
— А что Василий Сергеевич и сейчас в клубе? — поинтересовался гость.
— Наверно.
— Пошлите кого-нибудь за ним.
Лапин распорядился, чтобы санитарка, тетя Даша, пригласила в больницу доктора Донцова.
Увидев Моргуна, тетя Даша приветливо поздоровалась, и сообщила: Василий Сергеевич уехал на вызов и вот-вот должен вернуться.
«Лапин, оказывается, не знает, чем заняты его подчиненные, — с осуждением отметил Филипп Маркович. — Интересно, а знает ли он о письмах?»
Моргун хотел было откровенно поговорить с Лапиным: так, мол, и так, получены письма, давайте разбираться вместе, но передумал. Когда он, как бы между прочим, стал интересоваться житьем-бытьем хирурга, Лапин, словно ожидавший удобного случая, с нарочитой скорбью сказал:
— Стряслась беда с Василием Сергеевичем. Я уж все думки передумал, не знаю, как и чем помочь ему. Дернул же его лукавый поухаживать за учительницей, дочерью председателя колхоза Татьяной Семеновной. Вы ее знаете — симпатичная девушка, но, как на грех, у этой симпатичной девушки не менее симпатичный жених — наш сельский председатель Антонов. Вмешался, конечно, сам глава семейства, а вы знаете, какой Семен Яковлевич — человек крутой, горячий и вдобавок дружил крепко с родителем Антонова, можно сказать, свои они с Дмитрием Дмитриевичем и намерения там серьезные. Тобольцев, конечно, нашему доктору от ворот поворот, дескать, не в свои сани не садись, чужому счастью не мешай. Тут бы Василию Сергеевичу и отойти, а он за свое… Я уж советовал ему по-дружески: брось ты эту грязную возню в соперники, не к лицу это интеллигентному человеку, кандидату в члены партии, а он опять за свое — не отойду. Теперь понимаете, какая ситуация получается…
Рассказ Лапина не на шутку встревожил Филиппа Марковича. Да, действительно ситуация неприятная, и хотя в жизни часто встречаются подобные истории, но Моргуну показалось, что он сейчас нащупал тоненькую ниточку для разгадки источника обвинительных писем! Антонов! Впрочем, нет, он хорошо знал Антонова, они встречались на исполкоме, на районных партийных конференциях, и здесь, в Федоровке, у Антонова светлая голова…
Но разве не бывает так, что даже самые светлые головы туманит ревность?
«К сожалению, бывает. Люди есть люди», — горько раздумывал Моргун.
А Лапин, каким-то своим чутьем угадав, что попал в точку, продолжал напевать:
— Антонов грозит Донцову, Донцов Антонову, а от этого страдает наше общее дело, нарушены нормальные отношения сельского Совета с больницей. Но главное — нет покоя Василию Сергеевичу. Крепится он, вида не подает, но я-то сердцем друга чувствую — тяжело ему здесь. Председатель колхоза волком смотрит, о председателе Совета и говорить не приходится… А тут еще среди населения нехорошая молва пошла, народ, известно, за Тобольцева да за Антонова руку тянет…