— Ну а сама Тобольцева? Как она? — живо спрашивал Моргун.
Борис Михайлович махнул рукой.
— Каждой женщине приятно, если за ней ухаживают. Но дело не в Татьяне Семеновне. Если по-человечески прикинуть, ох, тяжеловато работать Василию Сергеевичу в Федоровке, — вздохнул Лапин.
Их дальнейшему разговору помешал голос Василия:
— Тетя Даша, носилки!
Моргун вышел в коридор. Тетя Даша спешила к выходу с носилками, а через минуту в амбулаторию внесли завернутого в тулуп человека.
Василий отряхнул от снега белые фетровые бурки, обшитые желтой кожей, торопливо снял пальто, заиндевелую на морозе шапку-ушанку и только теперь увидел Моргуна. Он даже не успел поздороваться, как тот коротко спросил:
— Что?
— Кажется, тяжелый случай крупозного воспаления легких, — доложил Василий и распорядился, чтобы больного раздели и положили в третью палату.
— Откуда?
— С зимовки. В Ташлинке зимует колхозная отара овец. Возмутительно: человек заболел пять дней тому назад и лежал без помощи. Спрашиваю у старшего чабана, почему не сообщили в больницу? А тот ответил мне: «Моя мал-мала сама лечила, моя чаем поила, водкой растирала», — говорил Василий, надевая халат.
Через несколько минут в третьей палате собрались Василий, Моргун, Лапин, Корней Лукич и дежурная сестра Вера Богатырева. Старик фельдшер положил на стол чистый бланк истории болезни, чтобы тут же заполнить и отметить назначения врача.
Вооружившись фонендоскопом, Василий выслушал сердце, легкие чабана, сосчитал пульс. Моргун тоже извлек из кармана врачебные принадлежности, с которыми никогда не расставался, и стал внимательно обследовать больного.
— Кажется вы правы, Василий Сергеевич, — подтвердил он диагноз доктора.
Когда врачи вернулись в лапинский кабинет, Моргун строго сказал:
— Очень поздняя госпитализация. На пятый день с воспалением легких — это никуда не годится.
— Не наша вина, Филипп Маркович, — поспешил оправдаться Лапин. — Вы сами видите, больной поздно обратился за помощью. — И Донцову: — Не забудь отметить это в истории болезни.
— А по-моему, и наша вина есть, — возразил Василий. — Я, например, до сегодняшнего случая даже не знал, где находится эта зимовка, а таких зимовок у нас несколько, и на каждой живут люди…
В глазах у Бориса Михайловича вспыхнули колючие злые огоньки. Он сердито хрустнул пальцами, окинул доктора злобным взглядом, как бы говоря: ну зачем ты все это говоришь в присутствии Моргуна…
— Так и человека потерять недолго, — продолжал Василий.
— Вот вам, Борис Михайлович, еще один случай, который подтверждает, что активное выявление больных не налажено, — уколол Моргун главврача.
— Так ведь зимовка эта у черта на куличках, — отвечал Борис Михайлович. — С руководителей колхоза спрашивайте.
— И с них спросим.
— А мне кажется, нужно хотя бы один раз в неделю объезжать эти зимовки, проводить беседы с животноводами, чтобы немедленно сигнализировали о больных, — предложил Василий.
«Ну хорошо, хорошо, ты у меня теперь сам будешь каждую неделю ездить по зимовкам и не вздумай пенять на погоду или на бездорожье», — мысленно пригрозил Борис Михайлович доктору.
— Да, да, Василий Сергеевич, вы правы, нужно посещать зимовки, — одобрительно соглашался Моргун.
Было у него и еще одно дело к федоровским врачам: в конце января состоится областной съезд участковых сельских врачей. Зареченский район должен выделить одного докладчика. Когда он сказал об этом, глаза Бориса Михайловича лихорадочно заблестели, и в них можно было прочесть: «Я могу выступить с докладом, лучшей кандидатуры не найти во всем районе…»
Перед взором Бориса Михайловича всплыла сцена в колонном зале Дома Советов, трибуна с микрофонами, с графином воды.
«Слово для доклада предоставляется главному врачу федоровской больницы товарищу Лапину», — объявляет председательствующий, и Борис Михайлович с бодрой непринужденностью направляется к трибуне.
«Это о нем писали в «Медицинском вестнике».
«Его сразу можно узнать по портрету», — слышит он шепот в зале и снисходительно ждет, когда смолкнут аплодисменты… Но голос Моргуна возвратил его к действительности.
— Как вы думаете, кто мог бы выступить с докладом? — спросил он у врачей.