— Поедемте с нами, — предложила она Василию. Когда они вместе подошли к председательской машине, где уже сидел Антонов, Тобольцев нахмурился, неодобрительно покосился на дочь и резко хлопнул дверцей.
— Поезжайте сами!
— А ты, папа? — удивленно спросила Татьяна.
— Я потом с Грушко приеду.
Василий хотел было отказаться от машины и пешком уйти в Федоровку. Нынешняя неожиданная ссора с Тобольцевым омрачила его, и он уже в который раз в мыслях нещадно бранил себя за горячность, за то, что не умеет ладить с людьми.
— Дмитрий, ты все-таки начальство, садись рядом с шофером, — весело предложила Татьяна.
— Уступаю тебе начальственное место, — сердито пробормотал Антонов. Он был зол на Татьяну зато, что она пригласила доктора в машину, что она все чаще и чаще говорила о нем, восхищаясь его какими-то способностями, даже врачебный талант успела обнаружить…
За то короткое время, пока они ехали от тока до села, Татьяна говорила только с доктором, будто его, Антонова, и не было в машине.
— А теперь, Василий Сергеевич, посмотрите — облако похоже на льва с косматой гривой.
— Да, да, очень похоже, — подтверждал доктор. — А вы обратите внимание на солнце, оно тучкой скрыто, и какой чудесный веер лучей…
— Веер? Нет, Василий Сергеевич. Мне кажется, будто со всех сторон кто-то воткнул в тучку огромные кинжалы…
Антонов слушал, и по интонациям голоса Татьяны угадывал, что в этот пустой разговор о тучках она вкладывала тот едва уловимый смысл, который понятен только любящей душе, и ему вдруг показалось, что не в тучку вонзились кинжалы, а в его, Антонова, сердце…
Ивановна уже в который раз приглашала внучку ужинать, но та делала вид, будто очень занята книгой и приглашения не слышит.
— Вставать завтра тебе рано, Иринушка, себя побереги, здоровье побереги, — ворчала заботливая бабушка.
— И что ты о здоровье моем беспокоишься, у нас теперь свой доктор, полечит, — отшучивалась Иринка.
— Доктор-то сам себя не бережет, как с ночи уехал, так до сих пор не возвращается.
Иринка взглянула на часы. Был уже поздний вечер, а Василий Сергеевич снова где-то задерживался. Она специально медлила с ужином, потому что нравилось ей садиться за стол вместе с Василием Сергеевичем, нравилось спорить с ним и слушать его. Даже самые, казалось бы, обыденные вещи он рассказывал так интересно, что она готова была часами не выходить из-за стола и слушать, слушать…
Под окнами останавливались девчата, стучали в стекла, приглашая Иринку на улицу, к колхозным амбарам, где летними вечерами собиралась молодежь с гармошкой. Нынче Иринка отказывалась.
— Уж не прихворнула ли ты, — встревожилась бабушка.
— Да нет же, бабушка, нет, здорова, — с раздражением отвечала она, прислушиваясь к каждому шороху за окном, и вдруг послышался тихий скрип калитки, потом знакомые шаги по ступенькам крыльца.
«Идет», — радостно промелькнуло в голове Иринки. Она снова уткнулась в книжку.
— Наконец-то, — вздохнула Ивановна, когда квартирант переступил порог. — А то Иринушка совсем заждалась, не ужинала.
— Кто? Я? И вовсе не ждала я, — вспыхнула девушка. — Я просто книгу интересную читала.
— И так долго? А детское время уже давно кончилось, — с улыбкой проговорил Василий.
— И что это вы с детским временем! — разозлилась Иринка. В самом деле — возмутительно! Почему он считает ее ребенком? Какое он имеет право? Ей уже восемнадцатый год, она работает на току вместе со всеми и трудодней у нее, например, столько же, сколько у Татьяны Семеновны… И вообще она может не разговаривать с ним и даже за стол вместе не сядет…
Но утром, как только за стенкой послышался его голос: «Иринка, подъем! Пора на реку умываться!» — она позабыла вчерашние обиды и, быстро вскочив с постели, свежая и радостная, побежала с ним к реке.
Ивановна сперва неодобрительно ворчала на квартиранта и внучку, вот, дескать, взрослые люди, а бегают по утрам, ровно маленькие, дома им воды не хватает… А потом она стала замечать, что после утренних проминок внучка и ест лучше и похорошела она.
«Значит, на пользу», — думали хозяйка. Вот только беда с Василием Сергеевичем — он то поздно возвращался из больницы, то долго засиживался над книгами, а иногда по ночам вызывали. Ему поспать бы утречком, а он вскакивает, как заводной, и на речку.
— Василий Сергеевич, догоняйте! — задорно крикнула Иринка и припустилась через огород по тропинке, сбивая серебристые капельки росы с картофельной ботвы.