— С какой стати? — удивился Василий. — Мне здесь нравится, здесь и буду работать!
— Нет, не будешь!
Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если бы в кабинет не вошла с рецептами старшая сестра. Взглянув на врачей, она сразу поняла, что между ними пробежала черная кошка.
«И чего не хватает людям, и когда они только утихомирятся», — с грустью подумала Клавдия Николаевна, кладя на стол тетрадь с рецептами.
Как только Василий вышел из кабинета, Борис Михайлович процедил сквозь зубы:
— Тоже мне, дева непорочная. Видали такого? — обратился он к старшей сестре.
— Да уж вижу, зря вы придираетесь к Василию Сергеевичу. Ну, работает человек, и пусть себе работает, другого такого хирурга не скоро найдешь.
— Помолчите, Луговская! В ваших речах никто не нуждается, — грубо оборвал ее Борис Михайлович и уткнулся в рецепты. — Ага, опять напутали! — обрадовался он. — Все рецепты переписать!
— Зачем же все? В одном только ошиблась.
— Сказано переписать — переписывайте!
— Да что вы, Борис Михайлович, кричите. Переписать рецепты — перепишу, а кричать на себя не позволю, так и знайте!
Лапин уже давно подумывал о замене Луговской, которая в последнее время вела себя уж слишком самостоятельно и почти всегда поддерживала Донцова. Такая старшая сестра не устраивала Бориса Михайловича, но он никак не мог решить, кем заменить ее. Галкина на должность старшей сестры не годилась: непостоянна, всяких фантазий и ветра в голову много; о Богатыревой и речи быть не могло. Оставалась одна Суханова… Правда, Нина Суханова была уж слишком тихой, незаметной, но, кроме нее, других более подходящих кандидатур не было. Борис Михайлович стал присматриваться к ней, всегда защищал ее, если Донцов делал какие-нибудь замечания. Потом попросил жену, чтобы та навела некоторые справки о медсестре, и Лариса Федоровна обнаружила благоприятные факты. Оказалось, что старики-родители Сухановой живут где-то в Пензенской области и она ежемесячно помогает им деньгами, что младший брат мужа учится в сельскохозяйственном институте и тоже нуждается в помощи, а ко всему вдобавок ее муж этим летом серьезно приболел (открылась фронтовая рана) и вынужден был целый месяц лечиться на курорте. Словом, материальное положение Сухановой оказалось неважным, и Борис Михайлович решил воспользоваться этим.
— Смотрю я, Нина Викторовна, хорошая вы работница, а вот окладишко у вас, прямо сказать, невысокий, — заметил однажды Лапин.
— Что поделаешь, если такие ставки установлены медицинским сестрам.
— Да, да, несправедливо. Однако кое-что можно было бы сделать, — продолжал он. — Все думаю, Нина Викторовна, как выкроить вам еще полставочки. Ведь нелегко живется вам? А?
— Нелегко, Борис Михайлович, — созналась та.
Лапин обещал подумать и через несколько дней предложил ей должность старшей сестры.
— А как же Клавдия Николаевна? — растерянно спросила Суханова.
— Луговская нам не указ, — отмахнулся Лапин. — Принимайте дела, и точка.
— Нет, Борис Михайлович, я так не могу, я поговорю с ней, — упрямилась медсестра.
— О чем говорить? Она сама просила. А потом старшая сестра должна показывать пример честности и грамотности. Сами знаете: грамотешка у Луговской прихрамывает, спирт испаряется. А вам, Нина Викторовна, я верю и хочу материально помочь вам, — воркующим голоском убеждал Борис Михайлович.
Когда Суханова заговорила с Клавдией Николаевной о предложении главврача, та с искренней радостью заявила:
— Вот и хорошо, Ниночка, теперь ты поработай старшей. Я действительно сама хотела просить. Надоели мне крики и придирки…
Вера Богатырева не понимала, почему Лапин и Василий Сергеевич не живут в мире и дружбе. Ей, например, казалось, что у врачей вообще не может быть серьезных причин для ссор… Другое дело они с Юлией, но ведь они девчонки! У них разные взгляды, разные характеры. Разве могла Вера спокойно слушать, когда Юлия однажды сказала, что Донцов зря ухаживает за учительницей Тобольцевой, что он не имеет права отбивать любимую у Антонова. Отбивать любимую? Веру возмутили эти слова. Ей, наоборот, почему-то нравилась дружба доктора с учительницей, и она резко возразила Юлии, что если человек любит, никто и никогда не сможет «отбить». Тобольцева встречается с Василием Сергеевичем? Ну и что же? Значит, не любит она Антонова, значит, нравится ей доктор!
Вчера Юлия возмутила Веру, обвинив ее в непостоянстве. Раньше Вера часто говорила о курсанте, даже отослала письмо подруге и просила сообщить ей адрес брата. А теперь она забыла о нем и часами просиживала у койки Миши Кузнецова — книги ему читала, газеты… Да, Вера порой вспоминала курсанта и тот выпускной вечер… А что касается Миши Кузнецова — он тяжелый больной, и все должны помогать ему. Это их долг. Разве сама Юлия не встревожилась, когда на ее дежурстве Кузнецов затемпературил? И не она ли посылала вечером санитарку за Василием Сергеевичем?