— Борис Михайлович, назначение в истории болезни не отмечено, и сестра была вправе не выполнять его, — заметил Василий.
Лапин озлобленно покосился на доктора.
— Это не имеет значения.
— Да как же так, Борис Михайлович? — вмешался Корней Лукич. — Сестра раздает лекарства согласно историям болезней. Везде так принято.
— Пятиминутка окончена, — торопливо распорядился главврач. — А вы, товарищ Богатырева, останьтесь.
В кабинете вместе с Верой-осталась Юлия Галкина.
— У вас что-то есть ко мне? Потом, потом, товарищ Галкина, видите, я занят.
Юлия не двинулась с места.
— Ну что же вы стоите? Я занят. У вас есть ко мне вопросы?
— Есть. На каком основании вы решили вмешиваться в личную жизнь медицинских сестер? Вера любит Кузнецова, любит, и вы не запретите ей! — с неожиданной горячностью выпалила Юлия.
— Ах, вот оно что, — ухмыльнулся Лапин. — Вы захотели быть адвокатом. Незавидную избрали роль, товарищ Галкина, не по-комсомольски поступаете. Вместо критики, вы берете под защиту нарушительницу дисциплины. Хорошо, мы разберем это, товарищ Галкина, на комсомольском собрании.
— Не пугайте собраниями, товарищ Лапин! За невыполнение назначения вы можете наказать медсестру, но ее светлое чувство не троньте! Вам никто на это не дал права! Не бойся, Вера, — обратилась к подруге Юлия и, пожав ей руку, вышла из кабинета.
Вот тебе и Галкина! Борис Михайлович оторопело смотрел на дверь, за которой скрылась Юлия.
«Распускаться начинают… Нужно в руки взять их, пока не поздно. Да, да, в крепкие руки», — с гневом думал он.
На перевязочном столе Клыков говорил:
— Правильно, Василий Сергеевич, раздраконили вы этого Бродского в газете, очень даже правильно, потому как паразит он форменный. А я, дурак набитый, верил ему. Придет он, бывало, и причитает надо мной, как над покойником. Вот, мол, до чего довели тебя врачи, вот, мол, какая у тебя болезнь тяжелая. Да не слушай ты, говорит, врачей, потому что все они обманщики.
— А может, и правда обманщики? — с лукавой улыбкой спросил Василий, снимая пинцетом салфетку с больной голени Клыкова.
— Да что вы такое говорите, Василий Сергеевич, — смутился тот. — Ну погорячился, когда зашли вы ко мне первый раз. А потом Бродский сбивал с толку. Ты, говорит, врачам не верь, а на меня не обижайся, если я тебе правду-матку резать буду. Болезнь у тебя, говорит, сурьезная, и лечить ее нужно долго. Если хочешь, могу, говорит, излечить. А кому ж не охота вылечиться. Ну и пошел он поить меня всякой дрянью несусветной да вонючие пластыри к ноге прикладывать. А я ему за такое лечение вредительское да за «правду-матку» пару овец, годовалую телку, а денег сколько передавал — не сосчитать, пожалуй. Теперь понял, брехал он, что цепной кобель на луну…
Некоторое время Клыков молча наблюдал, как Луговская ловко бинтовала его ногу, а потом осторожно спросил:
— А что, Василий Сергеевич, скоро уже заживет у меня? Вы только правду мне скажите…
Вот тебе и раз! Каждый день Василий толковал ему, что все идет нормально, что положение улучшается, и ему казалось, что пациент твердо верит и слова доктора не берет под сомнение. И вдруг опять это «только правду скажите…». Василий уже замечал, что больные зачастую с вежливой внимательностью, даже с некоторой долей любезного снисхождения слушают пояснения врача, как что-то неизбежное, без чего, к сожалению, не обойтись, а в глазах у них можно прочесть: «Вы очень хорошо говорили, доктор, ваши слова понравились, а теперь скажите правду…». Больному человеку почему-то часто кажется: врач не договаривает, скрывает что-то, и это «что-то» не дает ему покоя.
Вот и Клыков тоже… К доктору Донцову он относился с благодарной доверчивостью и всегда говорил соседям по койке: «Вот это настоящий доктор и человек душевный».
Константин Иванович безропотно, с готовностью исполнял все, что приписывалось врачом, но все-таки думал, будто Василий Сергеевич что-то скрывает от него, что-то не договаривает.
Василий это чувствовал и действительно кое-что скрывал. Если он начинал разговор с больным, ему всегда вспоминался печальный случай, который произошел года полтора назад в клинике профессора Казанского. Работал там ассистентом доктор Лазарев, человек трудолюбивый, безотказный, горячо влюбленный в хирургию. Был он хорошим хирургом-практиком, сердечным товарищем и любимцем студентов. Василий часто ассистировал ему на операциях и многому научился у доктора Лазарева.