Минер, раскинувшись на спине, всматривался в небо сквозь полуприкрытые веки. — Йован и Адела сидели чуть в стороне, слева. И опять я почувствовал себя одиноким, как никогда.
— Давай прихвачу второй кусок, — говорила Адела. — А то совсем порвется и пойдешь в одной рубашке.
Йован опять снял куртку и нахмурился:
— Я могу и с драными рукавами подохнуть.
— Устали мы, — произнесла Рябая.
— Не та пора, чтоб пешком шагать, — бросил Йован. — Собачья это пора.
Судейский и Минер о чем-то тихо разговаривали.
— Ты не можешь дать мне фляжку с водой? — попросил старик Рябую.
— Смотри, чтоб не стошнило, когда много выпьешь, — буркнул Йован.
— Ты за собой следи, — отозвался тот. — То господа бога из себя строишь, а сейчас похож на жулика. Стукни его, девушка.
Рябая улыбнулась:
— Это мы от голода такие. Выйдем ли?
— Да, — ответил Минер. — Все идет, как полагается. Пора двигаться дальше.
На скале, неподалеку от нас, сидел стервятник, серый и спокойный. Краешком глаза он смотрел в нашу сторону.
— Грабовац, — сказала Рябая, — ну-ка, отгони его. Ишь, поджидает нас. Может, знает, что далеко нам не уйти?
— Может, и знает… — заметил Йован.
Я поднял винтовку, но в этот момент огромная птица лениво взмахнула крыльями, и на солнце сверкнуло перышко, вылетевшее из ее хвоста.
Впереди лежало непаханое, заросшее травой поле. На востоке оно упиралось в скалы. К югу тянулась грабовая роща. Вдали снова послышался треск винтовок, словно отдаленное воспоминание.
— Стреляют из-за Црного Врха, — прошептал старик.
— Сколько ходу дотуда?
— Целый день, если на свежие силы. Вон та вершинка, что утопает в тумане, голубоватая.
— Црний Врх?
— Нет, Црний Врх подальше, за нею. Лет двадцать назад я проходил по этим местам, но дорогу уже не помню. Где-то здесь должны быть загоны. Теперь там наверняка банды.
— Стой, — приказал Минер, остановившись в тени грабов. Он тоже сильно устал, только голубые глаза его по-прежнему смотрели молодо и уверенно. Все трое опустились на землю. Теперь мы чаще делали привалы, и даже небольшое расстояние казалось нам бесконечным.
Снова в лучах заходящего солнца мы видели в бинокль село. И снова нас поразил его вид.
— Как тебе нравится? — спросил я Минера.
Старик сел на ствол дерева.
— А? — спросил я опять.
— Нисколько. Но мне нравится само желание сойти вниз, — сказал Судейский.
— Дай мне, — попросил я бинокль.
В долину уже спускались сумерки.
— Эх, — повернулся я к Минеру. — Это, как червь точит душу!
Казалось, будто на село, прилепившееся у подножия горы, наброшена звериная шкура, рваная и почерневшая.
— Хотелось бы мне, чтоб мы шли к другим селам, — вздохнул Судейский.
— Во-первых, сел здесь, уже нет, — заметил Минер, — а там, где они были, — чужая земля.
— Если б люди этого не хотели, — заметил я.
— Если мы перейдем ту границу… — сказал Минер.
— Ты ждешь опасности? — спросил я.
Он кивнул головой.
— Решили? — спросил Йован.
— Скажи, если тебе чего-нибудь другого хочется, — ответил Минер.
— Все так считают?
— Все, кроме тебя, — загадочно бросил Минер.
— Брось шутки шутить! — снова смутившись, ответил Йован.
— Послезавтра тебе скажу.
— Лучше сейчас скажи, прежде чем сдохнешь.
— Я сейчас спущусь вниз. Если не вернусь, идите за мной, — сказал Минер.
— Худо было бы добром, — сказал ему вслед Йован, — если б ты вернулся.
— Ш-ш, — предупредил старик. — Видите, солнце заходит!
— Дорога каждая минута, — добавил Судейский.
Все смотрели вслед уходящему Минеру. Обернувшись, он улыбнулся нам, устало, но ободряюще. И опять он напомнил мне узловатый дубовый ствол. Вот он уже исчез, как привидение.
— Эх, хотелось бы мне село поглядеть, — сказал Судейский.
— И мне, — кивнул я.
— Словно идем на на Сьерра Мадре, — заметил Судейский.
— Это там, где мужики шальвары носят? — спросил Йован.
— Нет.
— Я думал, там.
— Я их не ношу. И знать не хочу, что в твоих краях мужики носят, — ответил ему Судейский.
— Я уже говорил тебе, — снова начал Йован, — что ты ошибся в выборе профессии. Ты мог бы остаться дома.
— Я не хотел, — сказал Судейский.
— Значит, ты хотел добраться до власти иным путем?
— Нет.
— Знаю я тебя, — проворчал Йован. — Ты будешь у власти, если выживешь…
Ночью мы осторожно вошли в село, но ни бандитов, ни вообще живой души в нем не обнаружили. Село не было сожжено, как то, первое, но оно. было пустое. Это подействовало на нас угнетающе, словно мир убегал от нас.