Минер — физически самый сильный из нас. Это — квалифицированный рабочий. Он тоже мне очень нравится, хотя и принадлежит к определенной группе людей. Минер умудрен жизнью и любит жизнь.
Все мы очень разные, но нас объединила борьба. В мирное время я попросту был бродягой и, конечно, не мог войти в круг интеллигентных людей. Во время войны стал командиром. А будущее мое трудно угадать.
«Посмотри на Аделу», — говорил мне внутренний голос.
Мы встретились взглядами. Мне хотелось ей сказать: «Ты лишь в силу обстоятельств оказалась в компании со мной». «Я всегда любила таких, как ты», — будто отвечала она. — «Ты, наверное, начиталась Горького».
Адела словно угадала мои мысли. В ее сердитом взгляде я увидел ответ: «Не задавайся».
Мы залегли за каменным выступом. Ждем приближения банды. Отступать больше нельзя, да и некуда. Мы стараемся держаться спокойно, как люди, выполняющие свой долг. Я снова думаю о своих спутниках. Самая загадочная для меня — Адела.
Мы опять встречаемся с ней взглядами.
«Я всегда любила рабочих», — словно говорит она. «Наверное, так же, как любят вещи или животных, — иронизирую я. — Иногда приятно сказать пару ласковых слов тем, кого считаешь ниже себя. А ведь я с самой низшей ступеньки! Я не был даже подмастерьем. Ничего не кончал, у меня нет ни образования, ни ремесла. Я бродяжничал в поисках куска хлеба…»
Должно быть, девушка разгадала насмешку в моем взгляде и отвела свои глаза в сторону. А я не мог не смотреть на это бледное большеглазое создание. Она напоминала бело-голубой цветок на тонком стебле. Я слышал только голос Аделы и испытывал ревность к птицам и травам вокруг нее, к этим измученным людям, которые слышали и видели ее…
У нас отличная позиция. Такую только Минер может выбрать. Здесь нас не застанешь врасплох. Мы ждем ночи. В прошлую ночь мы спускались в село, набрали еды и навлекли на себя погоню. И теперь, усталые, готовились принять бой.
Может быть, бандиты и не нападут на нас? Сверкали на солнце скалы. Вдали темнели кусты. Между ними петляла узкая дорога в село…
Мне вспомнился один из эпизодов после боя в сорок втором году. Мы захватили несколько жилых домов на углу, около шоссе. Один из наших трофейных танков подбили, другой куда-то оттянули. Остался лишь тяжелый итальянский бронеавтомобиль.
— У нас нет приказа двигаться дальше, — угрюмо сказал мне Мурат.
Я нащупал пистолет, поправил ремень и молча, рукой, показал ему направление. Мы с Муратом были друзьями. Я знал, что на него всегда можно положиться. Он командовал отделением и изредка заменял меня во взводе.
— У тебя много патронов? — спросил я.
— Патроны есть еще в разрушенной школе. Мы не могли захватить с собой все. Я приказал бойцам взять, сколько унесут.
— Немецкие?
— Итальянские.
— Тогда для моей винтовки не подойдут.
— Для моей годятся.
Мы подползли к школе. Мурат набрал патронов. Дальше пробирались от дома к дому. Жителей не было видно. Мурат направился к одному из домов. Видимо, что-то заметил.
— Выходи! — крикнул он в дверях.
Вышел бледный человек с усами, в штатской одежде. В этот момент во дворе я заметил другого человека в длинном пиджаке. Седая голова была не покрыта. Скуластое лицо, запавшие глаза. В руке он держал пачку сигарет, какие получали усташи. Вытащив одну, протянул ее мне.
— Это мой сын, — сказал он.
— Торгуете с немцами?
— Живем кое-как.
— Ух! — сплюнул Мурат.
— Здесь у нас только женщины, — произнес пожилой человек. — Мы — мусульмане.
— Я должен проверить, — сказал я и направился в дом.
В первой комнате вдоль стен лежали подушки, накрытые коврами. Две женщины повернулись к нам спиной.
Мои пропыленные башмаки оставляли на ковре белый след.
— Сколько у вас комнат?
Женщины молчали.
— Повернитесь.
Они повиновались. Одна, совсем юная красавица, подняла черные, как уголь, глаза. Лицо другой закрывал платок.
— Откройся! — я подошел ближе.
Женщина стыдливо открыла лицо и взглянула мне прямо в глаза. «Должно быть, эта — жена молодого, — подумал я, — а первая — его сестра. Ей не больше шестнадцати лет».
— Покажите комнаты. Идите впереди…
В доме было четыре комнаты. Все устланы коврами. Османлийская мебель подобрана в одном стиле. В двух комнатах стояли закрытые снизу досками столы. Они всегда вызывали у меня недоумение: как за ними можно сидеть.
— Все в порядке, — сказал я.