Бывает, что па первый взгляд неосуществимая мечта угнездится в голове, и в конце концов начинаешь относиться к ней как к чему-то вполне реальному… Если же это — безудержная страсть, то воспринимаешь ее как нечто необходимое, предопределенное судьбой, что не может не произойти и не может не случиться. «Мы достаточно навоевались, — говорил я себе. — Но как ты уйдешь с ней из этого мира и куда ты уйдешь? В Африку? Ты думаешь, там не воюют?..»
Отпущенные нам судьбой после боя у реки дни, вероятно, уже отсчитанные, показались мне бесконечной жизнью. Меня обуяла уверенность, что, если Адела и на самом деле навсегда захочет пойти со мной вместе, я найду способ спасти ее от войны. Сейчас ли или чуть позже, но сохранить живой! Как это осуществить, я не отдавал себе отчета.
Откуда у меня такое убеждение, что со мной ничего не случится? Оно так глубоко проникло в меня с тех пор, как я впервые увидел Аделу. Эта девушка для меня как счастливое предзнаменование. Мои товарищи погибали друг за другом, я оставался невредим. Я клал голову на камни бруствера, но глаза мои, кроме как во сне, не смыкались. О такой женщине и такой любви я мечтал много лет. Мечтал, как о чуде, которое коснется меня. Я видел ее в канун боя и остался в живых. Я видел ее в нашей группе и остался в живых. Она присоединилась ко мне, а не к Минеру. Пошла не на восток. Эта женщина была для меня редкостной наградой, подарком судьбы. Стоило пережить столько горя, чтобы встретить вот такую Аделу, о существовании которой прежде я и не знал.
— Не хочу, — повторила она.
— У тебя чудесные ноги.
— Да? Запомни, если ты меня тронешь, я уйду.
— Да? — ответил я. — Я не вижу в этом ничего плохого.
— Еще что?
— Ты чудесная женщина.
— Я ничья женщина.
— Верно. До сих пор.
Она испытующе посмотрела на меня из-под ресниц. Щеки ее пылали.
Я склонился над ней, и она побледнела, опустив веки. Лицо ее изменилось до неузнаваемости. Она не напоминала уже ни встретившуюся мне на пыльной дороге девушку, ни героиню фильма, ни ту Аделу, что все время шла рядом со мной. Но она была реальной, как реальны окружавшие нас сосны, и сильна, как эти деревья, и ласкова, как трава альпийских лугов. Я поражался собственной смелости. Она уступала и проваливалась куда-то в пропасть вместе со мной. Прежде, видя в ней только гимназистку, я всегда думал, что они слишком хрупкие. А теперь она казалась мне самой хрупкой, хотя обладала силой молодой крестьянки.
Она что-то шептала бессвязное, что не выразишь словами, готовая рыдать и смеяться. В мире ничто не существовало, кроме нее!.. А я-то думал, что она не девушка…
И вместо того чтоб устыдиться, я словно бы подвергся очищению от всей скверны, что накопилась у меня в душе. В объятиях Аделы я почувствовал себя сильнее и значительнее. Казалось, я в состоянии теперь не моргая смотреть на солнце и по плечу мне многое, ранее недосягаемое.
XII
И словно родилась другая Адела. Это была она — и не она. Куда девалась ее насмешливость и надменность! Казалось, она стала еще моложе и прекраснее. Адела менялась на глазах. От ее прежней осторожности не осталось и следа. Я удивлялся, как прежде не замечал в ней тех достоинств, что открылись мне теперь.
Не такой уж я, наверное, плохой человек, раз она предпочла меня. Перестав быть недостижимой и далекой, как небо, Адела была теперь в моих глазах женщиной из всех женщин, какими я представлял себе их за всю свою недолгую жизнь.
Словно впервые уразумев, что я старше и обладаю большим опытом, она покорилась. Но Адела из тех женщин, которых оскорбляет недостаток уважения. Я все больше люблю ее, как бедняк, получивший золотой слиток. Может быть, я не умею как следует выразить свои чувства. Я боюсь слов, боюсь, как бы не исчез этот настрой. Я постоянно думаю о ней, стараясь уберечь и обезопасить ее, подобно тому, как заботятся родители о своем ребенке.
Рука об руку двигались мы дальше, но война шагала быстрее, подступая к нам с востока, запада и юга. Я часами наблюдал за Аделой, открывая в выражении ее лица что-то детское. Теперь она не пугалась моего взгляда и была более земной. В этом неожиданном раскрытии ее личности постепенно исчезало все, что раньше разделяло нас.
Я приобрел какую-то невидимую власть над ней и чувствовал, что живу иной жизнью, о которой до сих пор не знал. Я получил такую девушку! Мне хотелось, чтоб об этом знали все! Но рядом не было никого, кто б увидел это, и я не мог никому показать ее, и мне не перед кем было похвастаться…