— Нельзя ли как-нибудь избавиться от этих паразитов, Дэвисон? — спросил Холстид, отмахиваясь от мух.
— Ничего не поделаешь, это один из минусов жизни в пустыне.
Хасим ель-Шейхли, писавший все это время заметки в блокноте, откашлялся и сказал:
— Доктор Дэвисон, завтра я не поеду с вами на раскопки. Я собираюсь добраться на лодке до Эль-Миньи и связаться там по телефону с моим начальством.
Марк быстро повернулся к нему.
— Пришло время сделать доклад. К тому времени, как мы расчистим вход в гробницу, правительство как раз успеет прислать к нам своих уполномоченных. Мое начальство должно присутствовать при открытии двери.
Лицо Марка помрачнело:
— Я надеялся, что мы можем рассчитывать еще на несколько дней до того…
Никто не заметил, как лежавшая рядом с тарелкой Хасима свернутая льняная салфетка слегка пошевелилась. И никто не услышал, как застучали по столу восемь маленьких ножек с острыми щупальцами на концах.
— Понимаете, доктор Дэвисон, мы здесь уже две недели. В министерстве ждут отчета…
Край салфетки приподнялся, и из-под него показалась маленькая желтая голова. Два красных немигающих глаза огляделись вокруг, оценивая обстановку. Два твердых, покрытых панцирем щупальца угрожающе защелкали.
— Теперь уже ясно, что мы сделали замечательное открытие. Я, конечно, понимаю dac, доктор Дэвисон, вам бы хотелось еще на несколько дней сохранить свободу действий, но я не в праве больше все это утаивать…
Тонкий блестящий желтый хвост изогнулся под салфеткой в дугу.
— …иначе я получу выговор.
Марк равнодушно пожал плечами:
— Надеюсь, хотя бы газетчики не сразу об этом пронюхают.
— Этот вопрос я затронул в моем отчете.
Хасим засунул блокнот в карман и опустил руку на салфетку.
— Аллах! — Он так резко отдернул руку, что перелетел через скамейку и шлепнулся на пол.
Увидев скорпиона, который со все еще поднятым хвостом семенил по столу, все с криками повскакали с мест. Марк схватил тарелку и, прежде чем скорпион успел добежать до края стола, со всего размаха ударил по нему. Все, оцепенев от ужаса, не двигались с места, только Жасмина быстро подбежала к Хасиму и открыла свою сумку.
— Дайте мне на него взглянуть! — закричала она, перетягивая жгутом руку Хасима. — Дайте мне взглянуть на скорпиона!
У Марка дрожали руки, когда он осторожно поднимал тарелку. На скатерти ничего не было.
— Ба! — воскликнул Рон. — Все-таки смылся!
— Не может быть, — ответил Марк. Он сделал шаг назад и быстро осмотрел пол.
— Я уверен, что попал по нему.
— О черт, слушай, его нигде нет!
Сенфорд Холстид быстро развернулся и пулей вылетел из палатки на улицу.
— Ну же, вылезай! — Рон взял в руки лампу со стола и посветил ей под стол.
Хасим лежал на полу и стонал, бормоча что-то по-арабски, а Жасмина осматривала его руку.
— Мне нужен лед.
Марк бросился к холодильнику, взглянув мимоходом на Алексис, которая как во сне неподвижно смотрела на чистую скатерть. Собрав и завернув в салфетку кубики льда, он присел рядом с Жасминой и приложил сверток к руке Хасима.
— Мне необходимо точно знать, что это был за скорпион, — настаивала она. — Я не успела его рассмотреть.
— Я не разбираюсь в скорпионах.
— Он был толстый или тонкий?
— Пожалуй, тонкий.
— На нем были волосы?
— Точно не знаю.
Марк взглянул на Рона, который все еще ползал на четвереньках по полу с лампой в руках.
— Он был желтый?
— Да.
Жасмина достала из своей сумки небольшой шприц и иглу. Наполнив его, она тихо сказала:
— Это очень опасный вид скорпионов.
Марк заметил, что Хасим покрывается потом. Он лежал с закрытыми глазами и постоянно что-то бормотал.
— Он поправится?
— Сыворотка действует быстро, но ему еще несколько часов будет плохо. — Жасмина закатала рукав Хасима и сделала ему укол в вену. — Теперь нам нужно отнести его в палатку.
Задумчиво почесав в затылке, Марк вслед за Жасминой вышел из палатки Хасима на улицу. Хасиму стало еще хуже. Когда они уложили его в постель, он вдруг начал бредить и беспокойно метаться из стороны в сторону. Его пульс невероятно участился, а температура подскочила до сорока градусов. Марку пришлось изо всех сил прижать Хасима к кровати, чтобы Жасмина смогла сделать ему жаропонижающий укол. Потом они сидели рядом с ним до тех пор, пока судороги не прекратились и температура не спала.
— Обычные симптомы проявляются у него слишком сильно, — заметила Жасмина, когда они шли по лагерю. — Ему будет плохо еще около двенадцати часов. Потом он начнет поправляться. Но еще некоторое время он не сможет шевелить рукой.