— Ведьма не сможет руководить ритуалом, — прошипел он. — Сейчас ты полежишь в круге, их силы угаснут, и всё закончится. А потом мы с тобой разберёмся. Может быть, ты даже останешься в живых. Королю ведь надо на ком-то жениться. Тем более, после того, как его предал друг-некромант и горячо любимая невеста. А потом я найду себе другую горную ведьму. У них очень вкусная сила.
Айрис отвернулась против собственной воли. Ей не хотелось смотреть в глаза смерти. Но взгляд выхватил погасшую в круге руну — Даре не хватало энергии.
— А ведь ритуал мог бы и не удаться. Так что котику следует порадоваться, что он в этом уже не участвует, — оживленец остановился на самом краешке круга. — Вбирай силу. Я буду рад увидеть, как вы все втроём умрете. А я впитаю то, что от вас останется.
Айрис молчала. Она отползла к самому краю круга, но пока что не пересекала его внутреннюю черту. Оживленец улыбался, торжествуя, но девушка ждала. Если она выберется, то лже-король вновь вступит в бой.
— Я не так прост, как вам показалось. И откуда ж вам взять сил на новую вспышку? — мужчина издевался. — Видишь, круг почти погас…
Айрис считала до десяти. Мысленно, с трудом сдерживаясь, чтобы не откатиться в сторону. Руны на круге болезненно жгли её кожу.
Семь, восемь… Девять…
Она зажмурилась, понимая, что не выдержит, и в тот момент, когда мысленное "десять" слилось с истошным мяуканьем, откатилась в сторону, выпадая из магического круга, и бросилась к Себастьяну — чтобы успеть запечатлеть на его губах последний, полный горечи и отчаянья поцелуй.
Глава тридцать восьмая
Айрис не видела, что происходило в волшебном кругу. Она только слышала непрерываемое пение Дараэллы — единственный звук, прорывавшийся сквозь треск искр, — и чувствовала руки Себастьяна, крепко прижимавшие её к мужскому телу. А ещё видела, как волнами, не слушая приказы своих хозяев, из них выплёскивалась чистая, ничем не сдерживаемая сила.
Магия, схлестнувшись с себе подобной, смешавшись с нею, растворившись в частицах себя самой, щедро выплёскивалась на свободу. Для неё сейчас не существовало ни границ, ни обязательств, это была просто сила, бессмысленная и оттого ещё более беспощадная. Она заливала всё вокруг синими, полными чужой боли волнами, и пение Дараэллы с каждой нотой, с каждым новым словом страшного ведьминского заклинания становилось всё громче, чётче и яснее. К горной ведьме возвращались её силы — не только те, что были отведены горой на ритуал, — и она, радуясь внезапной свободе, щедро заливала магический круг волшебством.
Айрис не помнила, в какой момент отпрянула от Себастьяна, в памяти отпечаталось лишь то, как неожиданной болью обожгло глаза — и девушка почувствовала, что совершенно ничего не видит. В голове словно что-то взорвалось, стало тяжело дышать, а потом сияние в один миг утихло. Она чувствовала себя бессильной — лежала на мраморном полу, не способная подняться, даже пошевелиться, и только и видела, что прекрасные своды громадного бального зала.
Дараэлла умолкла, а потом — Айрис не могла перепутать, это был именно её голос, — торжествующе рассмеялась.
— Свобода… — не то прокричала, не то прошептала горная ведьма. — Свобода! Свобода!..
— Айрис! — это уже был голос Себастьяна. — Айрис, ты меня слышишь?
Девушка с трудом заставила себя открыть глаза. Бастиан склонился над нею, встревоженный, побледневший, уставший, но — живой, целый.
— Айрис, — теперь это прозвучало уже с облегчением. — Слава богам, ты в порядке…
— Что произошло? — хрипло спросила она. — Всё закончилось? Всё… Вернулось на свои места?
Себастьян коротко кивнул. Его спина загораживала девушке обзор, и она, как ни силилась, не могла посмотреть, что там оказалось за спиной.
— Нет, ну какое свинство! — возмущённый тон, знакомые интонации… — Мне, королю, не оставить даже приличные штаны! Всё истлело! Ваша некромантия — честное слово, зло! И чем мне теперь прикрываться?
Дараэлла медленно, с трудом поднялась, подобрала что-то с пола и швырнула это в центр начертанного круга. Айрис могла увидеть только тонкую выжженную полоску, которая в будущем так и грозилась остаться чёрной, но то, что происходило внутри, скрывалось от её взгляда за спиной Себастьяна.
— Испортили хороший мрамор, колдуны несчастные, — всё ещё доносилось до ушей Айрис ворчание. — Да сколько ж можно… Эта тряпочка, Дараэлла, конечно, хороша, но она несколько светится.