Но Айрис уже и так услышала достаточно много. И то, что у её матери был бурный роман с королём — но она, очевидно, понятия не имела, что Остин — то самое величество, которое обязано править государством. И то, что у мамы с тем, кого Айри двадцать лет называла отцом, были исключительно формальные отношения, а этот мужчина ещё и разворовывал их дом…
И то, что её биологический отец её бросил. Точнее, бросил-то он её мать, но сам факт!
— Айрис, — Себастьян вновь обнял девушку за плечи и повернул к себе. — Ты слышишь меня? Айрис, если тебя это успокоит, он не сбежал. Предполагаю, — лорд Брайнер бросил на Остина быстрый взгляд, — у нас были некоторые обстоятельства, и было не до любви. И, — он плотно сжал губы и вновь гневно посмотрел на короля, — Остин, разумеется, не хотел беспокоить свою возлюбленную и не рассказал ей, что отправляется на войну.
Арника посерела.
— У нас не было никакой войны.
— Это для народа не было войны, — покачал головой Себастьян. — Когда-то наши потомки будут изучать, возможно, ту мёртвую битву, но вряд ли очень подробно. Но, когда Арника рассказала отцу об определённых… последствиях, она не подбирала слов, а Арним всегда был довольно нервным, не стал уточнять, почему Остин куда-то подевался. Подозреваю, даже не рассказал ему, что у того должен быть ребёнком, просто послал что-то вслед.
— Венец безбрачия, — нехотя ответил Остин. — Между прочим, Арника, я никогда тебе не изменял. У меня даже кошки не было!
— Кошки? Какой кошки? — поразилась Арника, а потом, спохватившись, оттолкнула от себя его руки. — Не смей ко мне прикасаться. Видеть тебя не хочу.
Айрис только покачала головой. Ей показалось, что она попала в какой-то совершенно невероятный круговорот событий, что это просто сон, и вот-вот её растолкает кто-то и скажет, что пора уже вспоминать о реальности, в которой обязательно будет надоедливый губернатор, пристающий к матери, женишок, едва не сломавший спину предыдущей своей невесте, и много других проблем…
Она пошатнулась и устало опёрлась о Себастьяна. Тот же, усмехнувшись, привлёк Айрис к себе и метнул взгляд в Арнику, наверное, напоминая о былом, о событиях, свидетелем которых Айрис не мгла стать, как бы ни хотела, ведь она тогда даже не была рождена.
Самым пристыженным и расстроенным изо всех присутствующих выглядел Остин. Он попытался было обнять Арнику, но та только рассеянно отмахнулась от мужчины и шагнула к дочери. Айрис вскинула руку, останавливая маму, и крепко зажмурилась, дожидаясь, что иллюзия мира расколется на множество частей.
— Ничто не пропадёт, — хмыкнула Дараэлла. — Хочешь ты того или нет, придётся мириться с тем, что есть, Ваше Высочество.
Айрис вздрогнула, обернувшись на короля — и только сейчас заметила, что волосы их были одинаково оттенка.
— Какое Высочество?
Кажется, последнее вызвало усмешку уже у Дараэллы.
— А как мне следует называть королевскую дочь? — хитро спросила она. — Разве не Ваше Высочество? Впрочем, мы, ведьмы, не сильны в придворном этикете, только в понятиях волшебства.
Айрис невольно посмотрела на маму, хотя у неё всё ещё таилось в глубине души ужасное желание притвориться обиженной, не простить, что Арника так ничего и не сказала ей за долгие годы. Но нет, это, наверное, было невозможно после всего, что произошло.
— Называй меня просто Айри, — ответила она Даре. — Мне будет приятно иметь в подругах горную ведьму. Тем более, что некроманткам не стоит обзаводиться друзьями другого рода, им может грозить серьёзная опасность. Не так ли?
Дара с хитрой усмешкой кивнула. Было видно, что ей так и хочется сказать, что в некромантах на самом деле не так много страшного, как хочется думать окружающим, но горная ведьма не имела права делиться своим мнением — она не могла судить по себе. В конце концов, разве существовали в мире одарённые страшнее, чем эти воинственные, свободолюбивые девы, привязанные путами магии к своим домам?
— Значит, — Айрис посмотрела на Остина, — ты не знал?
Девушка нехотя осознала, что они были даже похожи — очень похожи. Это сходство пряталось в деталях, таких, как оттенок волос, разрез глаз, худоба, которая так не нравилась Айрис… Что ж, возможно, в виде кошки она тоже была бы красивее, чем в человеческом обличье, но пробовать как-то не хотелось.